Одиннадцать друзей Лафейсона (СИ)

- Я постараюсь, Бартс, - смотря в эти чистые голубые глаза, Локи узнавал себя в этом же возрасте, но все факторы говорили ему слово «нет», и от этого становилось хоть чуть-чуть, но легче. – Я буду стараться изо всех сил.

- А я буду ждать, - не смотря на то, что Локи практически сидел на полу аэропорта, Бартоломею пришлось привстать на носочки, чтобы обнять Лафейсона. – У тебя все будет хорошо.

- Да. У меня все будет хорошо.

Еще никогда в жизни Локи не проводил столько много времени в аэропорте, как тогда. Рейс Сиф и Бартса уже давно улетел и даже возможно уже пересекал океан, но Лафейсону просто не хотелось идти домой, так что он сидел за столом кафетерия, пил уже четвертую кружку крепкого кофе, хотя раньше не мог перенести и одну, и смотрел вслед улетающим самолетам. Аэропорт дело довольно хорошее – тебя не выгонят, здание не закроют, так что можно просто сидеть и думать, хотя Локи не думалось, и единственное, что смогло вернуть его в реальность – звонок телефона, оповещающий об смс: «Возможно не время, но я нашел нам отличную работу. Как ты относишься к Франции?».

========== S04E10 Tony’n’Steve ==========

Стив любил свою работу. Стив вообще любил любую работу, главное, чтобы было чем заняться, и неважно каким именно было это занятие и в чем оно заключалось. Однако есть одно «но» - дело не должно противоречить принципам Роджерса, а этих принципов у него было вагон и маленькая тележка. Не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не произноси ложного свидетельства, не желай дома и жены ближнего своего и прочее, хотя верующим, а уж тем более праведником, Стив никогда не был. Его родители всегда настаивали на том, чтобы он пошел по их стопам: рано женился на одной из одноклассниц, наделал детишек не меньше трех штук и занимался бы хозяйством и фермой, но Роджерс не оправдал их ожиданий и первым делом после наступления восемнадцатилетия завербовался, да только его не взяли. Щуплый и тонкий по тем временам Стив был совершенно негоден для каких-либо боевых действия, но, получив отказ, Роджерс не опустил руки. Больше года тренировок и строгой диеты понадобилось этому худощавому парню чтобы превратиться в настоящего бойца, бывшие недоброжелатели которого в страхе разбегались кто куда и желательнее подальше. И тут вроде бы достижение мечты возможно, что вот оно – иди и бери, но время меняет людские приоритеты.

Тони не мог терпеть свою работу. Более того – он не переносил ее на дух, во всяком случае ту, которую навязывал ему отец. Компания, директорат, совещания, командировки, денежный оборот, акции – до всего этого Старку совершенно не было никакого дела, и пока отец будет заниматься Старк Инкорпорейтед, Тони даже близко не подойдет к этому чудовищному зданию, от вида которого его начинало тошнить. Зато в агентстве было весело и именно там ценили Тони, как человека, как достойного ученого, как имеющего хорошие перспективы сотрудника. Именно там младший Старк мог проводить все свое свободное и не только время, разрабатывая очередной нелепый, но невероятно грандиозный план, изучая технику, планируя очередное достижение или прорыв. Именно в этом Тони чувствовал себя, как рыба в воде, а какие-то переговоры и бумажки приравнивались к жизни на Марсе – то ли есть, то ли нет.

Стив уехал из родного дома довольно поздно, если сравнивать с другими его одногодками, но уйти раньше не представлялось возможности. Родительское давление в виде «ты должен помогать нам по хозяйству» доставало юного Стива хуже некуда. Конечно, ведь только старший сын Роджерсов был в состоянии выполнить работу за троих и даже не выказать видов на усталость, однако всему приходит конец. Одним весенним вечером терпение Стива лопнуло, и Роджерс, собрав самое необходимое, решил раз и навсегда покинуть эту «дыру», и неважно, что будет дальше. Главное не здесь. Как и предполагал Стив, разразился грандиозный скандал, но сам Роджерс даже слова не сказал, а лишь протянул отцу руку, которую тот не пожал, и обнял на прощание мать. Конечно же родители Стива любили своего старшего сына, но, к сожалению, совсем не разделяли его взглядов и считали, что большие города - рассадник пьянства, наркотиков и разврата, не задумываясь над тем, что любой порок для Роджерса был сродни предательству самого себя, а предательство гораздо хуже любого порока.