Одиннадцатый цикл

Не теряя ни секунды, исполин кинулся на вражьи ряды и заработал лапами, растерзывая угольно-черных воителей, вспарывая их алое нутро. Тех, кто пережил его падение, теперь крошили на куски удары когтей.

Акары быстро перенаправили силы на зверя: он один грозил обрушить фланг.

Хрома подхватил меня под механическое плечо и потащил. Правая нога уже почти не слушалась, волочась следом. Я еще глянула на бестию, что давала волю своей феноменальной силе, однако и акарский напор был до ужаса свиреп. Рой их вокруг твари все тучнел, наносил ей раны. Она с истошным ревом крутанулась и вмяла одного в землю, затем размашисто откинула от себя гурьбу акар.

Хрома все поторапливал меня. Тут сбоку на нас бросились двое. Щитом из правой руки я отразила удар секиры, а он, вынырнув, полоснул акара по горлу. Меч был зажат в кулаке. Тут второй замахнулся дубиной – Хрома вмиг сообразил выхватить секиру у раненого и с необычайной прытью отвел удар, а следом вскрыл противнику черепную коробку.

Мы двигались по краю фланга, время от времени отбиваясь от одного-двух случайных акар.

Я вновь подняла глаза на ската и теперь увидела латника в прогрызенных ржой доспехах. Он канул вниз, широко раскинув длинные руки. Его грязно-охряной изорванный плащ неистово трепыхался над головой, а в руке латник сжимал закрученный спиралью тонкий меч. Он обрушился прямо в сердце акарской толчеи.

Исключительное зрелище!

Латник выпрямился во весь рост. На лицевой пластине его шлема было острое жало, ныне вонзенное в одного акара, который беспомощно стискивал ржавое основание. Вдруг всем его телом стремительно овладел лютый мор: кожа пошла волдырями и нарывами и пронзенный, обмякнув, соскользнул с жала. Наружностью долговязый, можно сказать болезненно худощавый латник напоминал пыточную махину. Я узнала в нем Чумного рыцаря. Дырчатый щиток шлема придавал ему сходства с многоглазым насекомым, а тонкое жало походило на комариный хоботок.

Рыцарь без слов, не раскрывая помысла, прорвался сквозь наплывающую орду и стал скашивать всех на пути.

Он и двигался сродни насекомому – рывками, неестественно. Длинные пальцы в перчатках хватали акар с молниеносной ловкостью богомола, после чего рука закидывала черных силачей в их же тыл. На моих глазах ржавый меч сеял хвори и ужас во вражеской толпе. Латник швырял зараженных к сородичам, разнося поветрие, от которого кровь брызгала из глаз, ушей, рта; ее выхаркивали крупными сгустками – казалось, несчастных воинов рвет свернувшимися эмбрионами душ.

Удары Чумного рыцаря были исключительно точны. Посеянные болезни сами вступали в битву. У кого-то чернели и отсыхали конечности, других неимоверно раздувало, и они драли ногтями передавленное горло.

На рыцаре подкрепление не иссякло. В небе возникла еще одна фигура – ныне изысканный и царственный воин, а не жуткий разносчик чумы.

Белый Ястреб слетел на вражеские головы. Серебристый плащ плескал в полете, а безупречный доспех искрился в лучах ока Верховного Владыки, как бы демонстрируя всем неодолимое могущество утеса Морниар.

Зеруб в воздухе обнажил клинок, прижимая к другому боку щит, и в последний миг поджал бронированные ноги, направил блещущий полуторный меч прямо под себя. Пронзив, подобно небесному копью, грудь акару, он проехался на трупе по грязи. Завязалась схватка. Ястреб мелькал в ней лишь проблесками, но от его грации все равно захватывало дух. Вспомнилось, как изящно кружил в бою Эрефиэль, – однако отец даже его превосходил на порядок. На поле боя зеруб был точно ястреб в небе. В мгновение ока рассекал толпу, без единого лишнего движения носился туда-сюда на хвосте взнузданного ветра, мастерски, утонченно отражая атаки щитом и тут же аккуратно обрезая тонкую ниточку между акарскими телом и душой.

Пока его окружали все плотнее, клерианцы не упустили шанса заметно оттянуть силы. Махнул над перевалом ветер и напоил, объял оружие Ястреба. Охваченный поволокой клинок словно сам устремился вперед, полосуя врагов десятками ран.

Подмога с утеса вызвала на поле боя сумятицу. Гибкий сутуловатый рыцарь, это нечеловеческое исчадие, выжигал сердце орды чумой. В тылу свирепствовала исполинская бестия, уже сплошь багровая от своей и акарской крови. Белый Ястреб безмолвным изящным вихрем прореживал передние ряды, не давая себя даже коснуться.

– Постой, – сказала я Хроме, когда до своих оставалось рукой подать.

Он заметил, что я шарю глазами поверх черного полчища.

– Ты что?

– Надо найти сволочь, которая убила Эрефиэля, – прорычала я.

– Нора, опомнись! Отступать надо!

– Я не дам ему уйти.

– Нора! – воскликнул акар. Я посмотрела на него и вместо укора увидела в глазах мольбу. Это меня пошатнуло. – Эрефиэль убит, зато мы-то живы. В такой сутолоке вожака все равно не найти. – Было и еще что-то в его взгляде. Скорбь.

Тут я сдалась окончательно.

– Я до него еще доберусь…

Хрома кивнул.

– А я тебе помогу, но сейчас нам надо в тыл.

Подхватив меня теперь под левое плечо, акар поспешил к нашим полкам.

– Опустить оружие! Он со мной! – скомандовала я.