Одиночество дипломата

Генералу Ли требовалось, по меньшей мере, десять тысяч свежего пополнения. Под ружье встали седобородые мужчины и шестнадцатилетние юноши. Многие из них оказались без огнестрельного оружия, ибо у Конфедерации не осталось ни винтовок, ни патронов. Они должны были добыть себе оружие у пленных или убитых в бою. В Ричмонде остались старики, калеки и женщины. После каждого сражения город превращался в огромный лазарет. Его улицы заполнялись вереницей военных повозок и санитарных карет, тяжело нагруженных бедой и страданием. Госпитали были переполнены, раненые лежали на полу в опустевших складах и на кипах хлопка. Все гостиницы, пансионы, церкви, школы и частные владения были забиты перепачканными окопной грязью солдатами. В бывших бальных залах раздавались стоны оперируемых, и тяжкий запах засохшей крови и гноящихся ран висел в воздухе столицы Юга.

Улисс С. Грант, недавний отставной капитан-неудачник, по-прежнему уничтожал виски в большом количестве, однако во время боя хладнокровно руководил полками, будто сидел за письменным столом. Он продолжал наносить удары по армии Ли с мощью парового молота, неся при этом тяжелейшие потери. В эти дни Грант получил в штабах и в Вашингтоне кличку «Мясник». Солдаты федеральной армии перед началом очередной атаки пришивали к обшлагам шинелей бумажку со своим именем и домашним адресом, чтобы их мертвые тела опознали на поле боя и их судьба стала известна родным на Севере.

Главнокомандующий армией США всегда просил хорошо жарить ему бифштекс, так как не выносил даже следов крови в своей тарелке. Во время одного из сражений, где число погибших измерялось тысячами, он приказал привязать к дереву одного из солдат на несколько часов за жестокое обращение с лошадью. Генерал отказывался даже от кратковременных перемирий для захоронения павших и сбора раненых на поле боя. Искалеченные солдаты обеих армий умирали в мучениях, умоляя о глотке воды. Улисс Грант считал, что иного пути к победе нет, и, в конечном счете, Роберт Ли не выдержит такого давления.

После месяца непрерывных боев федеральной армии удалось пробиться к восточным окраинам Ричмонда. Здесь, у местечка Колд Харбор, Грант рассчитывал нанести решающий удар по позициям Ли. Многим казалось в те дни, что наступают последние дни Конфедерации. Битва при Колд Харборе 3 июня 1864 года стала одним из самых трагических дней в истории США. Только за первые двадцать минут атаки федеральная армия потеряла семь тысяч солдат. Позже в своих мемуарах Грант признал эту атаку ошибкой, однако особого раскаяния при этом не выразил. За неполный месяц боев в Вирджинии федеральные войска потеряли более пятидесяти тысяч солдат — почти половину всех потерь Союза за предыдущие три года войны.

О настроениях, царивших в те дни в северных штатах, писал историк Карл Сэндберг: «Тысячи призванных не хотели идти воевать. Они писали заявления об освобождении под разными предлогами: одни были физически слабы, другие были подданными других государств, третьим запрещали воевать их религиозные убеждения. Только в Нью-Йорке таких заявлений было подано 14 тысяч. Тысячи бежали в Канаду или уезжали в Европу. Один пароход настигли в открытом море; всех мужчин сняли с борта и отправили обратно в Нью-Йорк. Сопротивление набору, уклонение от военной службы приняло такие размеры, что президент вынужден был объявить, что всех нелояльных будут судить военно-полевым судом».

Улиссу Гранту пришлось оставить идею штурма Ричмонда. 14 июня он форсировал реку Джеймс и обошел с юга столицу Конфедерации в надежде захватить город Питерсберг. Этот важнейший стратегический центр всего в тридцати милях от Ричмонда играл ключевую роль в обороне столицы Дикси. С его потерей блокировались все железнодорожные и иные пути, соединявшие Ричмонд с остальной частью Юга. Но и здесь ожидаемого блицкрига не получилось. Грант, обладавший под Питерсбергом почти четырехкратным численным превосходством, был вынужден прекратить лобовые атаки и перейти к затяжной осаде города.

Конфедерация продолжала жить и сражаться во многом благодаря неимоверным усилиям двух ее лидеров — Роберта Эдварда Ли и Иуды Филиппа Бенджамина. Никто иной, кроме Роберта Ли не смог бы устоять перед сокрушительными ударами Гранта. Никакой иной гражданский администратор не смог бы сделать так много для Дикси, как сделал «Мозг Конфедерации» Бенджамин внутри страны и за ее пределами. Ни Ли, ни Бенджамин не были идейными сторонниками сецессии или ярыми защитниками рабовладения. В самом начале раскола Соединенных Штатов у каждого из них был выбор, политический и нравственный, и оба выбрали защиту своего дома. Дальновидные стратеги, генерал и политик, оба они понимали, что Конфедерация обречена на поражение. Но каждый из них до конца исполнил свой долг перед Дикси.