Одиночество шамана

– Давненько же ты во мне не нуждался, – сварливо буркнула аоми. – Самостоятельный, однако!

Он проигнорировал её замечание. Главное – не давать Ниохте воли, она должна перестать чувствовать себя хозяйкой положения. То, что аоми вначале верховодила им, – вполне объяснимо: случившееся слишком потрясло Андрея, и он не сразу понял, что Ниохта всё-таки зависит от него. Она, конечно, старалась это скрыть, не давая ему опомниться, – так обычно действуют цыганки, которые подходят к человеку на вокзале и сразу выводят его из равновесия какой-нибудь нобычной репликой. Однажды и Андрей так же попался им. «Всё у тебя хорошо, красавчик, но жди беды от близкого человека», – остановила его высокая толстая старуха, увешанная монистами, серьгами и бусами – они сверкали не хуже новогодних украшений. «На нём порча, чавелла, – махнула рукой подошедшая к ним другая цыганка. – Долго сводить её придётся. А парень, видишь, не верит ни в сглаз, ни в порчу, думает: обманут его цыганки. Брось его! Мы опаздываем», – и потянула старуху прочь от Андрея. Но ведьма вперила острый темный глаз в Андрея: «Ой, пропадёт парень, ох, жалко его, чавелла!»

Как раз в этот день Андрей понял: Макс, которого он считал своим лучшим корешем, – человек с гнильцой, и доверять ему не стоит. Но как цыганка об этом узнала? И что за порча на нём? Заметив его смятение, гадалки взяли парня в оборот: не давая ему опомниться, что-то нашёптывали, кричали, ворковали, водили пальцами по его ладони, заставили отдать им кошелёк – вынули деньги и на его глазах положили обратно, лишь десятку взяли за услугу. Ничего толком не запомнив из их болтовни, Андрей отошёл от цыганок как в тумане: перед глазами – всё плывёт, голова – ватная, в ушах – звон.

Опомнившись, он заглянул в кошелёк. Пусто! Лишь в боковом карманчике осталось немного мелочи.

Потом знакомые рассказали ему: существует особый «цыганский гипноз»; не он первый и не он последний попал под его действие. Андрей выяснил и другое: так называемый эриксоновский гипноз, по сути, строится на тех же принципах, что и «цыганский».

Ниохта тоже долгое время не давала Андрею опомниться, и он даже согласился с её ролью учителя и проводника, пока не понял: ему навязывается чуждая воля; ему вовсе не нужно то, что щедро сулит аоми: он – человек, и хочет им остаться.

– Обезьяна видит незримое, – снова прошелестел в голове Андрея голос аоми. – Тебе она тоже откроет глаза.

– Но как?

– Ты не просишь меня помочь тебе, – уклончиво ответила Ниохта. – И уже убери руку с носа обезьяна! Ты мешаешь ей дышать.

– Она знает, где вход?

Ниохта засмеялась, будто колокольчик зазвенел.

– Знает?

– Она и есть вход. Только не каждый догадается, как открыть его. А рассердишь обезьяну, она искусает тебя…

– Ты это уже говорила.

– А ты так и продолжаешь держать её за нос…

Андрей сдвинул ладонь вверх, и его пальцы коснулись двух параллельных точек – это были глазные впадины личины. Осторожно притрагиваясь к ним, он нащупал продольные линии, напоминавшие сомкнутые веки, и даже что-то вроде ресниц было на них: мягкие гребенчатые полоски.

Андрей подумал, что аоми не случайно несколько раз упомянула о глазах обезьяны. А что, если они и есть тот тайный механизм, который открывает вход? Он прикоснулся к ресницам личины, погладил её закрытые веки – вначале робко, потом, осмелев, настойчиво надавил на глазные впадины.

Аоми затрепетала у него в груди. Её явно взволновали его действия, но, против своего обыкновения, она никак не прокомментировала их.

То, что Андрей считал ресницами обезьяны, задрожали, а веки медленно растворились – из-под них выплыли два красноватых огонька, обрамленных желтыми ободками.

– Ну, теперь держись! – вдруг хихикнула Ниохта. – Ты разбудил зверя!

Зверь, однако, добродушно мигнул и уставился на Андрея, внимательно его изучая. Красноватые огоньки оказались зрачками, которые, подобно уголькам в костре, быстро затухали; вскоре они стали чёрными, зато желтые радужные оболочки засверкали всеми цветами радуги.

Обезьяна, видимо, была косая: обе маленькие радуги с черными зрачками сместились к переносице. От них расходились концентрические круги, которые слабо мерцали, напоминая гало после проливного летнего дождя. Бабка Андрея называла гало «ушками солнца» и радовалась ему: по её мнению, их появление предвещало долгую теплую погоду. Андрею же они казались ушами Чебурашки. А может, солнце и было на самом деле Чебурашкой, только об этом никто-никто не знал, кроме маленького мальчика? Может, он играл в прятки с крокодилом Геной и вспомнил самое лучшее правило: таиться надо на самом видном месте – тогда точно никто не найдёт. Андрей фантазировал, представляя, как крокодил Гена и эта хитрюга старуха Шапокляк ищут Чебурашку, а он глядит на них сверху и вот-вот лопнет от долго сдерживаемого смеха. Ха! Многие люди почему-то предпочитают глядеть себе под ноги, в лучшем случае – по сторонам, но мало кто смотрит вверх.