Одиночество в глазах (СИ)

- Просто пригласи Тарьея на ужин и поговорите нормально, - Карл кладёт ладонь на плечо Хенрику и мягко улыбается. Лёд в сердце Холма медленно тает, растекаясь шумными потоками по телу, а гримаса боли ускользает с бледного лица. Парень благодарно смотрит на Эггесбо, пожимая ему руку, и тянется в карман джинсовой куртки за телефоном. Карл расплывается в добродушно-хитрой улыбке, наблюдая за Хенриком, который с нетерпением набирает номер Тарьея. Любовь превращает взрослых самодостаточных людей в капризных детей, которые сами не понимают, чего хотят.

*****

- Не знал, что ты куришь, - Хенрик исподлобья смотрит на Тарьея, подгибая под себя ноги. Его солнечный мальчик сидит прямо перед ним на подоконнике и выпускает в полуоткрытое окно волну едкого дыма. Холм ненавидит сигареты и запах никотина, но Тарьеем, который курит, он готов любоваться вечно. То, как его тонкие губы обхватывают сигарету. То, как он искусно выпускает кольцами дым. То, как он сжимает в руках тлеющий окурок. Хенрик упоенно закусывает губу и отводит взгляд в сторону, встретившись с двумя застывшими изумрудами.

Холм не ожидал, что Тарьей согласится прийти к нему на ужин. Заявиться на ночь глядя к малознакомому парню домой – это не в его стиле. Но он превзошёл все ожидания Хенке – не просто согласился, а ещё и пришёл с бутылочкой вина. Сандвик отказался в этот вечер от серой толстовки и рваных джинсов, которые являются основой его повседневного гардероба. Хенрик прикусил себе язык, когда увидел на пороге квартиры такого нарядного Тарьея – фисташковая рубашка, черные обтягивающие брюки и идеально уложенные пшеничные волосы. Хоть Холм и привык видеть своего «друга» помятым, несобранным, с выбивающимися из-под красной бейсболки кудряшками, но таким элегантным он нравился ему ещё больше. Ужин обещал быть запоминающимся и атмосферным, но в какой-то момент что-то пошло не так. Изысканно-любезная улыбка на лице Сандвика растворилась в воздухе, как только парни сели за стол. Хенрик так долго провозился над запечённой рыбой, что грешным делом начал корить себя за плачевные навыки кулинара. Кислое лицо юного фотографа начало пугать Холма. Он пытался рассеять напряжение с помощью алкоголя, но блондин слишком мало пил. Когда Сандвик выудил из кармана пачку сигарет, Хенрик и вовсе потерял надежду.

- Вредная привычка, но я курю, только когда нервничаю, - смущённо отвечает Тарьей и делает очередную затяжку. Облако дыма застилает глаза Хенрика, но Сандвик чувствует, как его прожигают сапфировые омуты. Он жалит его сосредоточенным взглядом весь вечер, будто требует важного разговора, а единственное, на что сейчас способен Тарьей, - это молча курить и отгонять трусливые мысли. Они оба нуждаются в разговоре, потому что после вчерашнего поцелуя осталось слишком много слов, стеклянной крошкой засевших в голове.

- Почему ты нервничаешь сейчас? – незамысловатый вопрос ударяет в лицо Тарьею ударом молнии, но он лишь издаёт нервный смешок. Хенрик читает его, как открытую книгу, и даже если Сандвик попытается соврать, его вычислят за считанные секунды. В зелёных глазах написано гораздо больше, чем может представить Тарьей. Холм видит его замешательство и пытается быть вежливым: - Ужин не понравился?

- Нет, понравился, - выдыхает Тарьей и тушит окурок о подоконник. Сердце пропускает удар, потому что взгляд Хенрика медленно крошится, как лёд, рассыпается ошмётками страха и недоверия. Ладони потеют, покрываясь солёными капельками волнения, но Сандвик не хочет уходить от ответа. Холм дорог ему больше, чем кто-либо в этом городе, и он заслуживает знать всё до последней мелочи. - Я нервничаю, потому что ты… близко.

- Боже, ты просто невероятный, - горячая улыбка касается уголков губ Хенрика, и он накрывает подрагивающие пальцы Тарьея своей ладонью. Его мальчик застенчиво опускает глаза, и Холм окончательно теряет контроль над своим дыханием. Дышать становится так трудно, будто он бежит стометровку, а не просто держит своего парня за руку. Своего парня? Да, Сандвик закрепился в его сердце в таком статусе ещё вчера. На языке неугомонно крутилось трогательное слово «Мой». Блондин жаждал назвать Тарьея так хоть один раз, распробовать сладостный вкус этого слова на губах, почувствовать тепло, исходящее от него лучами солнца.

- Нет, я обычный, - робко твердит Тарьей. Он забывает абсолютно все слова, и голос предательски дрожит, потому что его руку сжимает тёплая ладонь. Сандвик знает, что у Хенрика такое же пламенное сердце. - К тому же, ты многого обо мне не знаешь.

- Я не хочу, чтобы ты возвращался в прошлое, - Хенрик говорит решительно, и Сандвик даже моргнуть не может. Низкий голос с пьянящей хрипотцой забирается под кожу, как крупицы мороза. Тарьей слышит своё грохочущее сердце, но смотрит только на Холма. Он готов тонуть в этих леденящих глазах всю оставшуюся жизнь, лишь бы искры счастья в них не угасали. - Сейчас ты здесь, со мной.