Одиночество в сети. Возвращение к началу

– Попробуй. Немцы делают очень хорошие шарлотки.

Лекция действительно началась с задержкой. Атмосфера чем-то напоминала ту, что была во время выступления Якуба на презентации TED. На мгновение погас свет, потом зажглись прожектора, появилась молодая девушка и громко объявила докладчика. На время аплодисментов снова стало темно.

Через некоторое время точечный прожектор выхватил центр сцены. За длинным столом, уставленным пробирками, шприцами и мензурками, стоял молодой человек в джинсах и серой футболке с принтом в виде двух вытянутых – как для стрельбы из лука – рук. Его отливавшая в фиолетовый пышная шевелюра, хоть и производила впечатление растрепанной, была художественно несимметрично подстрижена. Края обеих ушных раковин украшал ряд миниатюрных сережек. Опираясь руками о столешницу, он слегка наклонился над лабораторным богатством, как хипстерский диджей над своей техникой, готовый приступить к микшированию.

– Люди имеют право модифицировать свои тела с помощью пластических операций, люди имеют право украшать свои тела с помощью татуировок, прокалывать уши, пупки, соски, половые губы. Люди имеют на все это полное право, потому что это их тело. Но наряду с этими частями тела есть и другие, например, мои гены – это тоже часть моего тела.

В актовом зале раздались аплодисменты. Она повернула голову. Зал был полон, что называется, под завязку. Часть людей сидела на ступеньках по обе стороны зала.

– Я биохакер, – продолжал он, – и первый человек, который модифицировал свои гены с помощью CRISPR. Свое тело, свои гены! – крикнул он.

Когда после очередных аплодисментов наступила тишина, он вышел из-за стола и, прогуливаясь по сцене, начал научную часть своей лекции. Он проиллюстрировал ее прекрасными графиками. Раскрыл таинственную аббревиатуру CRISPR, сообщив, что делает это только из научного долга. Когда он в первый раз прочитал, что CRISPR – это «сгруппированные, регулярно распределенные, короткие, повторяющиеся палиндромные последовательности», его охватило отчаяние, что он полный профан. Ученые, как он сказал, всегда дают простым вещам невероятно сложные названия, чтобы пышно распустить хвост и обрести чувство принадлежности к касте избранных.

– Когда-нибудь мы найдем ген, отвечающий за желание покрасоваться, и вырежем его у исследователей, – пошутил он, позабавив аудиторию. Всем этим CRISPR, – говорил он, – человечество обязано бактериям. Ученые давно выяснили, что есть такие бактерии, которые, будучи атакованы вирусом, могут самостоятельно избавиться от незваного гостя. А вирус – это никакой не зверь, а всего лишь короткий участок ДНК, который проникает внутрь клетки бедной бактерии, чтобы уничтожить ее. Атакованная один раз бактерия – если она выживет, – вырезает фрагменты ДНК агрессора, который напал на нее, и включает их на постоянной основе в свой генетический код, чтобы запомнить, кто есть враг. Так, как если бы мы везде с собой носили фотографии людей, которые хотят причинить нам вред, и опознавали бы их. Когда тот же самый вирус вторгается в клеточное ядро бактерии в очередной раз, вступает в действие защитный механизм. Вспоминая ДНК противника, бактерия производит копию генетической информации, которая становится проводником для фермента, ищущего именно этот фрагмент ДНК злоумышленника. Как только названный фрагмент обнаружен, на его месте сразу появляется белок, который уничтожает этот фрагмент, что для вируса означает конец жизни.

Это ни в коем случае не достижение человека, потому что CRISPR – результат эволюции, возникший для защиты бедных бактерий от вирусов. Заслуга ученых лишь в том, что им удалось обнаружить этот механизм.

– Таким образом, я, например, мог бы стать немного более мускулистым, – сказал он, поднимая руки и напрягая бицепсы. А потом рассказывал, как скопировал свою ДНК. Один укол, конечно, не сделал из него культуриста, но два-три укола в неделю, если это делать в течение нескольких месяцев, может привести к необратимому изменению генома.

– Но это мой геном! – воскликнул он.

Потом он вернулся к столу посреди сцены, и подробно рассказал о компании ODIN, которую он создал и которая продает простой набор для копирования собственной ДНК.

Эта часть лекции выбивалась из остальных. И не понравилась ей. Она звучала, как речь маркетолога. Надя услышала скрежет и раздражающий ухо диссонанс. Представила себе хипстера с сережками в ушах, который рассказывал о геноме, в костюме менеджера по продажам с рекламным слоганом на устах: «Мое тело, мои гены».

После лекции она захотела прогуляться. Когда они проходили мимо ресепшена при выходе из института, парень с наушниками поднялся со стула и, улыбаясь, помахал на прощание.

– Я не знал, что у тебя здесь уже появились знакомые, – удивился Лукаш.

– Да какое это знакомство, так, шапочное. Даже не знаю, как его зовут, но он очень помог мне, – ответила она.

– Помог? Уже? Это как?

– Долгая история. Может, когда-нибудь расскажу…