Одиночество вдвоем

— Сейчас посмотрим, отчего она плачет. Так, вот так… Ах, вот оно что. Вся мокрая, потому не может уснуть. Ну что за безобразие. Ну куда это годится, а? Вот дрянная девчонка. Даже рубашку замочила. А трусов нет. Все на веревке сушатся. Ну, что же мне делать?

— Дай ей по заднице, — предложила Света.

— Детей бить нельзя, — возразила Айша.

— Тогда поставь ее в угол.

— Но ведь у вас все углы заняты.

— А ты вообрази, что где-то есть угол.

Айша швырнула провинившуюся куклу.

— Мне надоела эта девчонка. Пойду куплю мальчика.

— Правильно, — согласилась Света, — уж лучше купить мальчика. С ним возни меньше. Отслужил в армии, стал работать. — Она вздохнула, явно подражая взрослым. — С девочкой труднее. Бережешь, бережешь и не знаешь — кому достанется, как жить будет. Э-э-эх…

— Ну, айда в магазин за мальчиком. Вот деньги.

— Подожди ты, — остановила ее Света. — В магазин за детьми мама должна пойти с папой. Нам с тобой, двум мамам, детей не продадут.

— Что же делать? У нас только одна большая кукла. Папа ведь должен быть большой, сильный.

— Ну пускай. Пускай он будет одним папой на двоих.

— Нельзя. — Айша была тверда. — Тогда мы с тобой будем часто ругаться. А это отразится на наших детях. Переживать станут. Папа должен быть один — или тебе, или мне.

— Тогда давай жить без папы, — скоординировала Света.

— Тогда мы будем плакать. Как моя мама. Она часто плачет.

В комнату заглянула Лала.

— Дети, хотите молочка?

— Мы не маленькие, — заважничала Айша, — а молоко пьют только маленькие.

Света подошла к матери.

— Помоги нам разделить папу. Я ей говорю — пускай у нас будет один папа на двоих, а она не хочет.

Лала помрачнела. Детские игры не чужды иногда и взрослым.

— Папу делить нельзя. Он сам должен выбрать маму.

Айша обиделась.

— Я так не играю.

Света вывела всех из трудного положения.

— Все мужчины одинаковы. Ну их…

— Правильно, доченька. И падкие до разрисованных кукол.

Айша надула губки.

— Наши куклы не разрисованы, тетя Лала.

Щелкнул замок на входной двери, и в комнату вошел Бабирханов.

— A-а, у нас гости, — снимая пальто, сказал он, — очень приятно. Вот вам, девочки, шоколад. Светочка, раздели его.

Он нежно поцеловал обеих девочек.

Еле сдерживая себя, Лала едва слышно процедила:

— Как родную целуешь.

— Перестань, поймет ведь.

Айша с удовольствием откусила шоколад и причмокнула:

— Шоколад разделить можно, а папу нет.

Лала, не выдержав, всхлипнула.

— Папа сам делится, — бросила она выходя.

Бабирханов подсел к детям.

— Я сейчас, дети, умоюсь, переоденусь и буду играть с вами. Хорошо?

— А чьим ты будешь папой? — спросила Айша.

Он призадумался.

Зазвонил телефон. Лала сняла трубку.

— Да… Да, она здесь, не беспокойся, они так дружно играют. Что? Да я предлагала обеим, обе отказались. Скоро, не волнуйся. Пока. — Она повесила трубку и повернулась к Айше.

— Айша, милая, мама беспокоится. Пойдем, я провожу тебя.

Айша недовольно повела плечами.

— Я не хочу домой. Дядя еще с нами будет играть.

— Ты такая непослушная. Ай-яй-яй…

— Мама, пусть она еще побудет, — заступилась Света.

— Нельзя, доченька. Тетя Эсмира волнуется. И папа с работы пришел, отдыхать ему надо. Дедушка должен вот-вот подойти. Кстати, хлеба у нас нет. А мы проводим вместе Айшу и сходим за хлебом. Давайте одеваться, — она прошла в коридор и стала натягивать сапоги.

Бабирханов присел на корточки перед детьми.

— Итак, малышки, я к вашим услугам. Во что будем играть? Я могу стать лошадкой, дядей Степой, доктором Айболитом, так… еще кем…

— Папой, — подсказала Айша, — стань папой!

Лала, застегивая пуговицы плаща, вошла и многозначительно глянула на мужа.

— Ишь, как разрумянился… Я все прекрасно понимаю! Я все знаю!

Муж широко заулыбался.

— Тогда пора тебя убирать. Слишком много знаешь.

— Какой ты противный.

Дети не без интереса слушали взрослых.

Первым опомнился Бабирханов.

— Пройдите на кухню, — предложил он, — поиграйте там.

Проводив их нетерпеливым взглядом, Лала продолжала несколько тише.

— Я прекращу все разом. Заберу ребенка и уйду! Оставайся тут один. С соседкой! Не буду больше терпеть, сил никаких нет. Во что я превратилась? Одежда на мне висит, аппетита нет, сна нет. Ты хочешь свести меня с ума? Да?! Пожалей ребенка. Некому будет…

Ему стало жаль ее. Лала действительно в последнее время сильно изменилась. Похудела, осунулась, стала раздражительной.

— Успокойся, глупая ты моя. У страха глаза велики. Что с того, что я пару раз обратил на нее внимание? Ровным счетом ничего. Абсолютно.

Бабирханов, раскрасневшийся от волнения, не находил себе места в комнате. Он то садился, то вставал, то закуривал и гасил сигареты одну за другой.

— Успокойся, — неуверенно начал он, — возьми себя в руки. Ну, честное слово, ты несешь чепуху. Совершенно беспочвенную. Поверь мне.

— Я не верю тебе. Боже, как я несчастна, — заплакала она.

Ему никогда не приходилось видеть жену такой возбужденной. Справедливость ее упреков вызвала в нем волну сострадания. Он быстро подошел к ней.

— Мне никто, кроме тебя и Светы, не нужен.

— Отойди от меня, ты мне противен.

Он попытался обнять ее, но она увернулась.