Одиночка

Долгую – по пробкам – дорогу домой Саша крутила и крутила в голове вопрос: почему ей нужно делать, решать все самой? И ответ находился. Один.

«Потому что для начала ей нужно повзрослеть».

можно родить и вырастить, но не вырасти

Папа встретил их у подъезда. Сразу взял внука, донес до квартиры, подождал, пока Саша разуется, повел показывать ремонт:

– Ну, смотри, Данька, что тут у нас. Принимай работу. Обои поклеили, мама твоя выбирала, плинтусы везде белые, модные сделали. Диван, смотри, смотри, какой диван!

– Плед так хорошо смотрится, – обрадовалась Саша. – Все так здорово!

– Плед – да. Хотя цвет все равно не нравится, слишком яркий, ну ты уж какой сама выбрала. Может, у вас так модно сейчас.

Она разглядывала комнату и не могла поверить, что двое людей за несколько дней могут так изменить пространство.

– Саш, я с Таней говорил, она предлагает шкаф подарить. Я могу сам, но она хочет от себя, как подарок на рождение Даньки. Созвонись с ней, выбери. Этот-то коричневый сколько стоит, лет десять?

восемнадцать

Саша вздохнула.

– Да зачем вообще купили такой? – продолжал папа, ковыряя грязь под креплением дверцы. – Да еще лакированный. Вот все отходит. Дешман. Делают же, гады, такие, экономия на всем, пленка вот слазит, га…

шкаф купила мама, когда купить шкаф пришлось, когда его нельзя было не купить

Мама говорила, что это уродство тут временно, пока с деньгами туго, ну стоит, вещи хранит, и пока ладно. И несколько раз хотела купить новый, но по разным причинам все откладывала и откладывала, а потом все-таки она его заказала, а мебельная фирма закрылась. А Саше стало не до того.

– О, Татьяна так помогла нам тогда, – поделилась она, переводя дух и тему. Знала – и папа явно понимал, – что не заведет с бывшей женой отца разговор про шкаф. – Так плохо мне давно не было.

– А Дима почему не помог?

– Я сама не захотела. А Татьяна ничего не слушала, и готовила, и Даню нянчила, и меня лечила. Святая женщина.

Папа расслабился. Он подкинул Даню и понес его на кухню, Саша пошла следом. Стены покрасили, плинтусы поменяли, выбросили угловой диванчик, собрали заказанный Сашей стол, повесили новые шторы – она про них не знала, оказалось, выбрал Дима; на пол постелили тонкий нейтральный ковер.

– Вот это да!

– Остались стулья, – сообщил папа. – Но их поздно доставили, еще не успел собрать. Так что потерпите немного в комнате, пока я закончу. Вот такие будут.

Он показал фотографии. Стулья симпатичные, подходящие к столу, но Саша хотела себе немного другие. Вот и купит потом, тоже сама, решила она, какие захочет. А пока поблагодарила и порадовалась: от добра добра не ищут, по добру не капризничают, нет.

– Очень здорово! И все за три дня! Такие вы молодцы, спасибо большое! Мне неудобно, – призналась Саша.

– И зря. Для любимых – не жалко, – сказал папа и приобнял ее. Даня на его руках заворочался.

«Да, если это любимые», – хотела добавить Саша хотя это совсем про другого мужчину и не стала.

Папа вздохнул и повел носом:

– Кажется, тут кто-то покакал. И это не я.

– Давай, переодену, – Саша неловко подхватила Даню на руки, ткнув папу куда-то в бок. Пошла в ванную подмывать мальчика, папа с чистым полотенцем встал в дверях. Она пыхтела, одной рукой на весу удерживая ребенка; чувствовала, как под футболкой медленно спадает лямка бюстгальтера; ползет, ползет – спала.

– Но столько грязи мы вычистили, конечно, – продолжал папа. – Ты что, совсем не убираешься? Надо следить за своими вещами. Ты же девочка, Саш.

* * *

Усталость рождала самые странные мысли. А может, только они были реальны, очищены от фильтра зрелости. Она вводила сложное кормление для ребенка, а поздно вечером, изможденная, после эмоционального словесного обмена с Димой, открывала компьютер и включала графические программы.

И каждый раз, как брала телефон, и каждый раз, как смотрела на новые стены квартиры, сомнения подтачивали ее изнутри.

Принимать Димино внимание и подарки, которые извращенно казались ей то подачками, то подкупом, то кредитом, который так или иначе надо будет отдавать, оказалось сложнее, чем она представляла. Может, Дима, сам того не осознавая, помогал из жалости, благотворительности. Но то, как он Сашу обнимал, как заботился, отбрасывало эти мысли далеко назад.

И все равно баланс между «висеть на ком-то» и «все делать самой» пока не находился. Баланс между благодарностью и чувством зависимости. И Саша все этот злополучный баланс искала, искала. Как должно работать это «брать и давать» между Даней и Димой, между ней и папой, между папой и Димой?

и может, «принимать» умели почти все, а «давать» лишь единицы

как сложно