Одиночный полёт

За неравным поединком следили не только немецкие курсанты и пленные летчики. Еще более внимательно наблюдал за происходящим майор Заукель. Вместе с обер-лейтенантом Бергером он стоял на краю летного поля и не отрывал глаз от машин.

— Как ты находишь полет этого капитана? — спросил он Бергора, когда Грабарь в очередной раз умело вывел машину из-под удара и сам пошел в атаку, Обер-лейтенант чистил пилочкой ногти.

— Боюсь, что я мало в этом смыслю, — проговорил он, на секунду прервав свое занятие и равнодушно глянув на кружащиеся в небе самолеты. — Раз не сбит, значит, неплохо.

— Ты попал пальцем в небо, как говорят русские. Бергер ухмыльнулся.

— Тебе виднее. У тебя на этот счет опыт побогаче, — сказал он, намекая на то, что Заукель был дважды сбит на восточном фронте.

Майор покосился на Бергера. — Тогда мне было не до смеха,

— Охотно верю. Впрочем, ты должен благодарить их. — Он кивнул на стоявших у барака пленных. — Если бы не они, ты давно уже наверняка сгорел бы во славу германского оружия.

Заукель поморщился. Что за манера — без конца тыкать других носом в их неприятности!

И все-таки Бергер прав. Ему, Заукелю, повезло. После того как его сбили во второй раз, он долго пролежал в госпитале. А потом пришел приказ откомандировать его в тыл для организации экспериментального учебного аэродрома.

Эту идею он подал еще полтора года назад. Но из-за бюрократической волокиты и неразберихи в верхах дело затянулось. Только когда в этой русской мясорубке начали перемалываться целые авиационные полки и дивизии, в Берлине вспомнили о майоре Заукеле…

Самолеты пронеслись над аэродромом и скрылись за рощей.

— Что говорит о капитане твой колченогий? — спросил Заукель.

— У капитана среди пленных завидный авторитет.

— Этого следовало ожидать.

Бергер покосился на Заукеля и сказал как бы между прочим:

— Капитан и его маленький сержант настойчиво пытаются достать кусачки. Не знаю, что они собираются с ними делать… Заукель круто повернулся.

— Кусачки?! Вот как… Вызови-ка ко мне обоих! — И, помолчав, добавил: Не сейчас. Прикажи привести их после обеда. Я жду сейчас полковника Вейса…

2

Когда после обеда пленных привели на работу в ангар, изрешеченный самолет Грабаря уже стоял там. Капитан обошел машину, внимательно осматривая повреждения.

Да, он рассчитал довольно точно, подставив под огонь плоскость. Но несколько пуль пробили и фюзеляж самолета.

Только сейчас Грабарь понял, насколько, в сущности, безнадежной была его затея. Капитан спрашивал себя, как он вообще мог пойти на такое. Если б еще была хоть какая-то реальная надежда на помощь Блюменталя…

Вскоре Блюменталь появился возле самолета. Улучив минуту, когда поблизости никого не было. Грабарь подошел к технику. "Терять уже нечего" — сказал он себе.

— Господин Блюменталь, где хранятся патроны н пушкам "Ла-5"?

Техник смешался.

— Откуда вы знаете о патронах?

— Слышал разговор Заукеля с Бергером. Есть здесь патроны?

— Да, — не сразу ответил Блюмеяталь. — На нижнем складе.

— На том, что за рощицей?

— Да.

— Кто заведует складом?

— Зачем вам это знать?

— Господин Блюменталь, мне нужны патроны. Техник вздрогнул.

— Что?!

— Мне нужны патроны, — повторил Грабарь. — Дайте их мне.

— Вы хотите бежать?

— Да.

Блюменталь подумал. Потом решительно сказал:

— Нет. Этого я не сделаю,

— Почему?

— Я — немец. Я не хочу помогать русским убивать немцев.

— Господин Блюменталь, есть разные немцы…

— Да. И все-таки они немцы. Откуда я знаю, в кого вы будете стрелять? Может, в такого же рабочего, как я,

— Много ли среди немецких летчиков рабочих?

— Немного. Но все равно…

— Мне нужно оружие для защиты. Я должен иметь его. Блюмепталь замотал головой.

— Нет. Я этого не сделаю… Нет. Грабарь вздохнул.

— Господин Блюмонталь, вам нравится то, что происходит на этом аэродроме? — спросил он терпеливо,

— Мне это не нравится.

— В меня, безоружного, стреляют. И в моих товарищей. Имею я право защищать себя? Блюменталь сгорбился, потом покачал головой.

— И все-таки — нет. Я не коммунист. Я очень многого не понимаю. Я рабочий, маленький человек, которому плохо. И который всего боится. Как вы думаете, что со мной сделают, если узнают, что я дал вам патроны?

— Расстреляют.

— Так чего же вы хотите?

— Получить от вас патроны. Так, чтобы никто не узнал, что дали их вы. Блюменталь замотал головой.

— Нет. Пожалуйста, не просите. Я хотел бы помочь вам. Но этого я не могу сделать. Мне и так не очень-то доверяют. Бергер знает, что моя жена в лагере. Не исключено, что за мной наблюдают и я могу поплатиться уже за одно то, что разговариваю с вами… Грабарь стиснул зубы.

— Господин Блюменталь, даю вам честное слово, что без самой крайней необходимости я не выпущу ни одной очереди.

Блюменталь уставился угрюмым взглядом в стену. Он молчал очень долго. Капитан весь подобрался. От решения техника зависит слишком многое.

— Нет, — сказал тот наконец. Капитан опустил голову.

— Я очень рассчитывал на вашу помощью — проговорил он глухо. — Вы хороший техник, господин Блюменталь, и вы должны понять: то, что произошло сегодня с этим самолетом, — не случайность…