Одинокая луна в Сарасина. Японские лирические дневники

– Та самая луна,
Что восходила прежде –
В столице, из-за края гор,
Теперь восходит над волнами
И за волнами вновь садится.

………………………….

1-й день второй луны. Всё утро идёт дождь. Только к часу Коня[140] он прекращается. Выходим из залива Идзуми. Море по-прежнему спокойно. Плывём вдоль сосновой рощи по имени Чёрная коса. Имя – чёрное, сосны – зелёные, волны прибоя белы, ровно снег, раковины – багряно-красные. Одного жёлтого недостаёт до всех пяти цветов!

Меж тем корабль наш из места Хаконоура – «Залив Драгоценный ларец» – тянут на толстенной бечеве. Некто сказал:

– О ларец драгоценный,
Где лежат драгоценные гребни,
В зеркале отражаясь!
Гребни волн улеглись,
Безмятежно зеркало моря.

………………………….

4-й день. Кормчий говорит: «Ветер и облака внушают тревогу!» Мы не выходим. А круглый день ни ветерка, ни малого волнения! Ну что за дурень: погоды толком угадать не может!

Берег возле нашей стоянки усыпан прелестными ракушками и камнями. Одна из наших спутниц, томясь тоскою по той, которая не возвратится, сказала:

– Волны, прихлыньте сильней,
Только оставьте на берегу
Раковину «Позабудь»!
Пусть промолвит она: «Позабудь
Ту, о ком ты тоскуешь!»

И тогда некто, не в силах этого вынести, продолжил… так, чтобы немного отвлечься от мучительных дорожных тягот…

– Подбирать я не стану
Раковину «Позабудь»!
Я жемчужину отыщу.
Да будет она мне на память
О драгоценности милой.

Должно быть, утратив дитя, родители сами впадают в младенчество. Ведь все тут могли возразить, что она ничуть не жемчужина! Но недаром говорят: «Вечно прекрасно лицо умершего дитяти».

………………………….

5-й день. День напролёт молимся: «О волны! Не поднимайтесь!» Моленье наше услышано. Ни ветра, ни волн. Неподалёку резвится стая чаек. Столица всё ближе. Вот стихи переполненного радостью ребёнка:

– Моленье наше сбылось,
Радуемся затишью!
Но отчего же тогда
Чаек белые крылья
Похожи на белые волны?

А корабль идёт всё дальше. Сосновая роща на каменной косе очень красива. Проплываем близ Сумиёси. Один человек произнёс:

– Вот узнал я ныне,
Сколько осталось мне жить…
Прежде сосны в Суминоэ,
Вечнозелёной сосны,
Я успел постареть.

В это время родительница той, что больше не вернётся, даже на миг не в силах её позабыть, сказала:

– О лодка, поторопись!
Я хотела б нарвать в Суминоэ
Травы «Позабудь».
Если верно её назвали
Я, быть может, смогу забыться?!

Но разве она могла всё позабыть?! Она только хотела дать роздых своей горестной любви, чтобы затем отдаться ей с новой силой.

Внезапный ветер. Гребцы усердно налегают на вёсла, но что толку! Волны тащат корабль назад. Вот-вот перевернёмся. «Ах ты, милостивый бог Сумиёси! – восклицает кормчий. – Тебе бы нынче родиться! Любишь наживу, как все ныне живущие!»

Уж ты-то, по всему судя, родился вовремя.

«Поднесите ему нуса!»[141] Мы послушно подносим нуса светлому богу Сумиёси – защитнику мореходов. Но ветер не стихает, дует всё сильнее, всё свирепее. Волны вздымаются всё грознее. «Нуса не трогают божественного сердца, – изволит молвить кормчий, – по каковой причине корабль и не трогается с места. Надо поднести что-нибудь более дорогое, чтобы больше обрадовать бога». Мы послушно пускаемся в размышления: «Глаз у каждого целых два. Поднесём ему зеркало. Оно у нас на корабле одно!» Кидаем зеркало в море. Всем его жалко. Но – о, чудо! – море вдруг становится похожим на гладкое зеркало, и кто-то говорит:

– Едва мы бросили зеркало,
Успокоилось море,
И увидели мы
В безмятежной его глубине
Сердце бурного бога.

Нет, это не был бог – хранитель спокойного моря, травы «Позабудь» и милых прибрежных сосенок. Мы в нашем зеркале узрели истинное сердце бога Сумиёси. У него было сердце нашего кормчего.

………………………….

16-й день. Ныне вечером, по пути в столицу, проезжали Ямадзаки. Кстати, цветные ларчики в здешней лавке расписаны всё так же, сладкие лепёшки по-прежнему – витою трубочкой. А хозяева лавки? Впрочем, сказано ведь: «Как узнаешь сердце торговца?»

Мы всё ближе к столице. В Симасака некто устраивает нам угощенье. Зачем? Вовсе не обязательно. Замечу, однако, что с той поры, как мы уехали, люди здесь стали много радушней. Посылаем ответные дары.