Одинокий некромант желает познакомиться

– Аккуратней. – Граница миров истощилась, и Земляной кивнул, показывая, что тоже ощущает.

Не хватало еще возвращения добиться. Не время.

– Практический материал. Вы же не думаете, что некроманта можно по одним книгам выучить? – Глеб все же поднял щиты, отрезая поляну от леса. Как-то подумалось, что местные не обрадуются возвращению мертвецов. – Они должны научиться работать с… с костями в том числе.

И завтра подопечных ждал увлекательный день. Кости предстояло очистить от грязи. Разложить, пользуясь заклятиями сличения, – работа нудная, но порой необходимая, ибо чем полнее остов, тем легче вернуть мертвеца.

Описать. А далее… Костей становилось все больше и больше. И ведь казалось, что деревушка небольшая. Наверное, хорошо, что детские, как правило, истлевают быстрее взрослых.

– До подъема они дойдут не скоро, но когда дойдут… чем лучше некромант знает кости, тем легче ему работать. Позже настанет черед плоти. И тоже начинать лучше с естественной, это уже потом, изучив анатомию, можно заниматься выращиванием и формированием мышечного остова. Здесь мы, как правило, подписываем договор с местной больничкой, забираем невостребованные тела. Правда, если целители не успеют первыми…

А успевают они часто. Вот что за несправедливость? Почему передать тело целителям считается нормальным, а некромантам продают, безбожно торгуясь и мысленно проклиная?

– Понятно, – Лазовицкий освоился и платок убрал.

Он следил, как мальчишки собирают кости. Быстро. Почти слаженно. Старательно не глядя друг на друга. Все, кроме Арвиса. Тот присел рядом с Земляным, выставил руки, уперся растопыренными пальцами в землю, копируя позу.

И это не могло не остаться незамеченным.

– А тебе, крысеныш, особое приглашение надо? – поинтересовался Калевой, пытаясь запихнуть в коробку рыжий остов с остатками ребер.

– Сука, – отозвался Арвис.

– Сам ты сука… полная… – Калевой шмыгнул носом. – Наставник, а почему он…

Арвис поднялся прыжком. А следующим оказался в стороне, возле одной из ям. Он вновь присел, бормоча что-то, а в следующее мгновенье Глеб ощутил спонтанный выброс силы.

– Назад! – рявкнул он, чувствуя, как разлетается вдребезги граница миров. – Все к фургону! Бегом!

Его голос перекрыл и ворчание Арвиса, который, кажется, так и не понял, что натворил. И отдаленный раскат грома… вот только дождя сегодня не хватало.

К счастью, у мальчишек хватило мозгов не спорить.

Вот Миклош отбросил шелохнувшуюся было руку, чтобы схватить за шиворот Янека и Курца. Он потащил их, растерянных, к границе. И, следуя примеру, Калевой рванул за собою Шурочку, а тот – Игната…

– Вы… тоже. Уходите.

Лазовицкий подал руку Илюшке, который с привычным уже равнодушием пытался понять, стоит ли ему уже уйти или же сперва все же сложить кости в коробку. Кости, которые стремительно наливались силой.

– Жопа, – Земляной поднялся и вытер руки о штаны. – Вот… скажи мне, друг Глеб, чем я думал, когда на твою авантюру соглашался?

– Без понятия… Арвис!

Мальчишка обернулся. Глаза его были черны, а губы растянулись, из горла донесся утробный рык.

– Понятно. – Заклятье успокоения вошло в тело, и мальчишка мешком осел на землю. – И духа подхватил… а изгнание, чтоб ты знал, на третьем году проходить начинают.

Стоило бы порадоваться, что полукровка и щиты ставить не научился, со щитами успокоить его было бы сложнее. А изгнание…

– Значит, пойдем с опережением программы, – Глеб размял руки.

Краем глаза он отметил, что граница щитов разомкнулась, пропуская Лазовицкого. Хотел разозлиться, но не успел: двумя прыжками тот преодолел расстояние, отделявшее его от Арвиса, и, подхватив мальчишку на руки, убрался с поляны.

Не трус. Почему-то это задело. Если бы Лазовицкий оказался трусом и ублюдком, было бы проще. Кому?

Додумать не получилось. Кости, набравшись силы, пришли в движение. Они закружились в полупрозрачном вихре, собираясь, обрастая призрачной плотью и жидкой землей, из которой невидимый скульптор спешно лепил лица.

Женщин. Мужчин. Стариков… и зрелых… вон тот, что баюкает руку, выглядит настоящим чудовищем, наверняка в роду нелюди отметились.

– Знаешь, я, кажется, понимаю, почему у темных нет школ, – Земляной наблюдал за мертвецами, позволяя им воплотиться. – Потому что за одним учеником хрен уследишь, а когда их восемь…

Первой обрела голос худенькая девчушка в разодранном платье.

Она вытянула руки и завыла, тонко, звонко, так, что Глеб ощутил, как лопнула в ухе барабанная перепонка, и вой сразу стал далеким. Впрочем, он не исчез. Он окружал. Вибрировал. Наполнял душу болью. И от этого мутило.

Появилось желание лечь. Закрыть уши. Позволить им взять свое… они ведь жизни хотят, той жизни, которой их несправедливо лишили.

Не спать. С наваждением – а совокупная сила возвращенных мертвецов была немалой – Глеб справился.

– Ну что, вместе? – глаза Земляного лихорадочно поблескивали. – Ты держишь, я бью…

Сеть создалась, окружив толпу. К счастью, возвращалась лишь жажда… жизни ли, мести, не важно, главное, разума мертвецам не хватало. Они так и держались толпой, оглушая окрестности воем.