Одинокий пишущий человек

Тем более что издательство уже призывает меня к высокому параду планет по книжным магазинам. Об этом ещё Пушкин писал: пока не требует поэта к священной жертве кто-то там… Издательство, вернее, те несколько человек, которые мною занимаются, – люди симпатичные. Они тоже, бедняги, исполняют свои обязанности: продать как можно больше моих книг. У них там тоже графики-кривые-продажи-в-третьем-квартале. Считается, что, если я приеду и совершу па-де-де по нескольким книжным магазинам Москвы и Питера, подписывая свои книги обеими руками, их удастся продать быстрее и больше, и, как следствие, скорее отправить книгу в допечатку – чтобы снова продать!

Этот круговорот в издательском мире, как мясорубка на винте, держится на обаянии писателя. Изволь понравиться! Книга книгой, но если ты будешь сидеть за столиком мешком картошки, надувая щёки и тягомотно-буквально отвечая на вопросы (что никому не интересно), то в следующий раз к тебе никто не явится. Точка. Нет, ты изволь поработать цирковым акробатом, побыть конферансье, фокусником; изволь выпустить из рукава пяток голубей, рассказать пяток анекдотов, объявить свою любовь и благодарность всему читательскому сообществу. Ты, конечно, называешься писателем, прозаиком (вот ещё элегантное звание!), но не забывай, ради бога, что, по сути, ты – разъездной торговец, в сущности – лоточник, которому необходимо продать свой товар.

На встречи с автором приходит Его величество Читатель во множественном числе, книги продаются весело, язык у меня подвешен ещё со школьных времён, вернее, с дошкольного детства (см. важную первую главу о благотворной роли вранья в жизни писателя). Но главное: рука моя набита на подписи так, что я смогла бы в кромешной тьме, на штормовой палубе или в бушующем пожаре подписать обеими руками книгу в разных направлениях (справа налево и слева направо), Петру-Семёнычу и Ефим-Абрамычу, а также матери их Ариадне Константиновне, с искренними пожеланиями.

Об этом надо сказать отдельно.

«Дорогому супругу с нежной любовью…»

До известной степени я представляю собой некое авторское чудо. Не по части художественности своих книг, а по части скорости их подписывания. Ведь если сегодня я выступаю в Краснодаре и тем же вечером должна вылетать в Питер, то, хочешь не хочешь, на подписании книг просто обязана уложиться в сорок минут, иначе на самолёт опоздаю.

А к моему столику в фойе тянется очередь из пятисот читателей (средняя наполняемость зала), и не факт, что, купив мою новую книгу, они не принесли из дому ещё пять старых моих книг – угораздило же меня их столько накатать!

Не хочу показаться неблагодарной: это замечательные минуты. По сути дела, это венец всей моей работы: вот она, моя книга, в руках моего Читателя. Он или она заплатил за неё изрядные деньги и хочет, чтобы автор её подписал. Более того: он готов продиктовать автору те несколько слов, которые следует – непременно! – начертать на титуле. И это святое его, читателя, право.

«Напишите, пожалуйста: «Костеньке, дорогому супругу, вспомни тот обрыв над Припятью, с пылающим солнцем над куполом церкви, и те слова, которые ты мне сказал сорок пять лет назад! А сегодня я говорю тебе…»

«Постойте, дорогая! – умоляюще восклицаю я. – Оглянитесь, какая за нами очередь. К тому же это он вам – дорогой супруг, а у меня есть собственный. Давайте я просто подпишу: «Константину – с наилучшими пожеланиями», а вы припишете всё, что захотите».

Дама обижается, но смиряется, а за ней уже рвётся следующий, и он тоже сейчас продиктует, что именно надо писать: «Любимой жене Наташеньке в день серебряной свадьбы, подумать только, как пролетели эти двадцать пять лет, как один день, хотя каждое утро я чувствую…»

«Наталье – добра и удачи!» – пишу я и протягиваю книгу: следующий!

Понимаю, что выгляжу сухарём, эгоисткой, высокомерной свиньёй. Увы… Успокаиваю совесть уже в самолёте, куда врываюсь в последнюю минуту, практически на взлёте… Ничего, говорю себе, я ещё хоть имена пишу, вот Губерман строчит всем: «С приветом!» – и точка.

Отдельного восхищённого упоминания заслуживают фанаты писателя, которые приезжают на его вечера из других городов.