Одинокий пишущий человек

– Вы – автор многих романов, два из которых – «Русская канарейка» и «Наполеонов обоз» – трилогии, то есть огромные по охвату массивы текста. При этом они отменно структурированы. Вы изначально продумываете не только центральное направление романа, но и все побочные сюжетные линии? А существует ли рецепт или даже свод профессиональных рецептов, сверяясь с которым можно создать успешный роман?

– Но роман – не пирог и не жаркое. Вы же не спросите у счастливых родителей рецепта на зачатие удачного ребёнка.

– Говорят, учёные уже способны подобрать день для зачатия с гарантией определённых способностей ребёнка, интеллектуальных и прочих.

– …по заказу папы-мамы? Кошмарная идея! Вспомните Эйнштейна: «Бог не играет в кости». Человеческая личность появляется на свет с неким букетом качеств, этой таинственной икебаной, составленной Природой, Богом – кем предпочитаете? В течение жизни человек волен усовершенствовать или погубить свои дарования, но не в силах стереть их полностью, как неудавшийся файл. Душа, доставшаяся человеку при рождении, всю жизнь помыкает им, либо таская по разным несусветным дырам и сбивая с пути истинного, либо, наоборот, заставляя трудиться до изнеможения.

Тайная суть литературы

Всё вышесказанное относится и к литературному произведению.

Душа книги либо сразу являет себя – вылупляется, вырастает, вытанцовывается… согласно удачной генетике замысла, так что ты плывёшь в ней, чувствуя живые токи и живое тепло произведения, – либо эта душа молчит. В этом случае можно, конечно, работать над фразой, менять чередование эпизодов, прояснять сюжетные функции героев… Но все эти, так сказать, спасательные ремонтные работы не имеют отношения к душе романа. А у тебя, у автора (точно как у родителя с ребёнком), либо есть с этой душой внутренняя связь, либо нет.

История литературы замалчивает множество неудавшихся детей, погребённых в писательских архивах. Мне всегда странно, когда после смерти писателя, пусть и выдающегося, литературоведы-исследователи или, что совсем недопустимо, наследники (которым положено служить церберами при входе в погребальное святилище писателя), выволакивают на свет божий и победоносно публикуют незавершённую повестушку, пролежавшую в нижнем ящике стола сорок семь лет.

А что, писатель не знал, что она там лежит? Знал, но не достал её даже тогда, когда его литературная звезда сияла во всю мощь и он мог опубликовать уже всё, до последней страницы своей записной книжки. Значит, он давно оплакал эту бездыханную стопку листов, да и забыл уничтожить, или держал как напоминание себе – о серьёзной и поучительной неудаче. Вот и оставьте её в покое там, где она лежит. Она не окликнет вас, она знает своё место.

Напротив, живая душа удавшегося романа – та, что от каждого прочтения меняет настроение и выражение лица, – всегда властно жаждет внимания, продолжает обрастать всё новыми качествами и смыслами и всегда кажется обновлённой!

Является она по-разному, как и любовь: иногда настигает с первого взгляда, а порой окликает тебя со страницы давней записной книжки – точно так, как после пятилетнего знакомства на какой-то случайной вечеринке двое сталкиваются в прихожей у вешалки, встречаются глазами… и уже невозможно отвернуться. И так же, как любовь, влечение к новой книге имеет множество обликов, ибо многое происходит на долгом пути написания романа. На этом отрезке сосредоточена целая жизнь, пусть даже короткая. С каждой книгой писатель снова и снова проживает целую жизнь. Это возрождение Осириса, чья корона и священная ладья недаром сплетены из стеблей папируса; это живительный источник подлинного и глубокого счастья.