Одиссей Фокс

— На великих трясинах, в гостях у Бабы-Яги.

— Ура! Босс, вы оказались правы! — девушка уже раскрыла визиограмму больших болот, которая красочно раскинулась в воздухе перед ними. — Только трясины обширные, где именно?

— По адресу: Избушка, 13.

На карте осветилась яркая точка, показывая нужное место.

— Избушка там на курьих ножках, стоит без окон, без дверей, — сказал Одиссей.

— Это полностью изолированное суб-пространство, — промурлыкал кот. — Где наши самые взыскательные клиенты могут насладиться полнотой уединения в абсолютной безопасности.

Одиссей внезапно побледнел.

— Я идиот, — рявкнул он, вскакивая. — Они в смертельной опасности!

Ана не промедлила ни секунды: в её глазах мелькнули логотипы планетарной гвардии.

— Вызываю флаер, — печать Прозаевых на её ладони засияла, подтверждая полномочия вызвать скоростной флаер преследования СБР. — Будет через тридцать секунд. Но почему в опасности?

— Потому что они находятся в зоне с максимальной приватностью, где родные не могут их найти… и прийти на помощь. А ещё потому, что их зовут Ромео и Джульетта.

Капсула раскрылась, над ними висел скоростной флаер СБР, покачиваясь в мягком поле. На боку флаера было написано «Конёк-горбунок 007».

Сокровище Романовых 3

«Конёк-горбунок» нёсся над Русью, она раскинулась внизу, как планетарная скатерть-самобранка, которая ломится от угощений. Сытные хлебные поля, медвяные луга, жирные холмы под душистой цветочной шапкой; крепкие хрустящие леса, полные зелени; прохладные озёра и пьянящие родники, острые буреломы и сахарные пески; омуты трясинной браги под болотным соусом. Пиршество для взора, раздолье для души.

Какие люди здесь рождаются и живут? Такие же, как и везде: самые разные. Глупо пытаться обобщить население целого мира по каким-то признакам, которые ухватил сторонний наблюдатель. Но Одиссея не покидало ощущение громадности этой маленькой планетки, громадности не снаружи, а изнутри. Если бы он родился и вырос здесь, то с детства чувствовал бы себя маленьким листиком перед громадой леса.

А когда ты ощущаешь свою ничтожность перед лицом вселенной, у тебя есть три выбора. Бороться и пробивать себе дорогу. Смириться и стать послушным листиком, который швыряют ветер и волны. Или стать ростком, из которого вырастет новое дерево, а то и новый лес.

Одиссей пробовал все три пути — и после множества побед, страданий и потерь остановился на втором. Он не боролся, потому что научился побеждать без борьбы. И не пытался снова вырастить лес, потому что два его прошлых леса сгорели под корень, и это было страшно, разрушительно, а раны зажили только потому, что он посыпал их пеплом и нашёл силы подняться и идти дальше. Одиссей не думал, что у него когда-нибудь хватит сил попробовать в третий раз.

Но сейчас, волнуясь за жизнь двух невинных детей и глядя сверху на заповедную Русь, он почувствовал, насколько иначе большое видится на расстоянии. И подумал, что Фазиль, ругавший его за расточительность, был прав. Возможно, пришло время выбирать снова.

Флаер нырнул к болотам, темневшим посередине мрачного леса, как большой нахмуренный глаз. Весь стратосферный полёт занял меньше минуты.

*

Избушка без окон и без дверей торчала посреди болотного пейзажа, щедро залитого унынием и безнадёгой. Она переступала с ноги на ногу и наклонялась к кучам бурелома, словно гигантская курица в поисках вкусных брёвнышек.

— Избушка-избушка, — крикнул Фокс, выпрыгивая из флаера. — Повернись ко мне передом, к лесу задом!

Услышав человечий зов, избушка распознала кодовую фразу и развернулась — но спереди была такая же глухая стена. Как в известной пословице звёздных капитанов: «Сколько планету не верти, она всегда к тебе боком».

Ану это не смутило, она выставила обе ладони и прикрикнула:

— А ну, открывай!

Избушка замерла, как в будто пойманная с поличным. Печати проступили на стене, подтверждая статус Поэтичей и Прозаевых, и брёвна разошлись, открывая тайную дверку. Из порога выдвинулась вниз корявая лесенка. Одиссей проворно влез по ней и влетел в узкий коридор-переходник, а оттуда сквозь силовую мембрану вывалился прямо в субпространство. Он боялся, что уже опоздал.

Внутри крохотной избушки оказалась большая прекрасно убранная зала. Она больше походила на покои Хозяйки Медной Горы, чем на каморку бомжеватой Бабы-Яги. Узорные полы и стены из мрамора и малахита, мебель с золотыми обводами, каскады хрустальных ламп, императорская люстра наверху. Со всех сторон лилась тихая торжественная музыка. В других обстоятельствах от такого вида могло захватить дух, но плохое предчувствие как сжало сердце Одиссея, так и не отпускало. Он не знал, что должно случиться, но интуиция шептала: «Что-то не так».