Одиссей Фокс

Девочка громко всхлипнула и спряталась за маму. А та ничего не слышала, над ней висел контролирующий дроид, и Одиссей наконец понял, что стражи блокируют звук. Вот почему Клеасса была так прямолинейна: она знала, что подозреваемые не услышат.

Птюрс семенила вперёд. Короткий коридор, слева кухонный блок, справа стирально-душевой, а дальше раскрылась большая, чистая и просторная комната, которая разительно отличалась от всего переполненного и тесного, что Фокс увидел на этой планете.

Комната была почти пуста, визиостены переполнял простор — нейтрально-зелёные поля под сдержанно-утренним небом, без яркого солнца, чтобы не отвлекать. Мягкий светлый пол, как будто мнёшь подошвой облако. Три необычных объекта в центре похожи на старинные астролябии: простая ножка, на ней хрустальная сфера, окружённая множеством мелких ажурных конструкций, которые можно вращать. Две сферы погасли, отключённые, а центральная едва заметно дышала в спящем режиме. Сбоку неприметная ниша-полка, в ней тоже стояли сферы, малых и средних размеров, будто коллекция прозрачных глобусов.

Позади у стены бледнели два поднятых высокотехнологичных кресла с узкими спинками, похожих на медицинские, и незнакомая Одиссею компактная техника — небольшая часть задвинута в углы, но остальная столпилась у кресел, открытая, словно ей только что пользовались. Всё оборудование казалось неподходящим для этого дома-кластера, слишком дорогим. Как и вообще эта комната — королевское расточительство полезного пространства в муравейнике.

Один из приборов лежал на полу, и его фасеточные ячейки, напоминавшие фары машин, треснули и разбились. Повсюду валялось стекло, как осколки разбитой души вокруг тела.

Тела.

Подогнутые босые ноги, футболка выбилась из шорт, одна рука почти сжимает собственную шею, другая тянется в сторону; длинные волосы рассыпались, как посветлевшие колосья, усыпанные колючим блеском осколков.

Судя по цвету кожи, она умерла не больше трёх часов назад. Потемневшие губы остались открыты, словно хотели что-то сказать, а лицо было полностью обессилевшим от напряжения. Обычно после смерти черты разглаживаются, когда исчезает тонус мышц — но в этом случае он ещё остался. Переживания, убившие Рин Шеллер, были слишком сильны.

Одиссей смотрел на девочку, которой не исполнится пятнадцать лет, и чувствовал непонимание. В сравнении с лежащей на полу Рин Шеллер всё вокруг казалось не очень настоящим; детективу хотелось наклониться, встряхнуть её за плечи и потребовать: «Вставай!» Как будто птичка колибри порхала так быстро, что стала не видна, но ещё пряталась где-то рядом. Или уже нет? Одиссею было трудно поверить, что она точно мертва.

Поэтому он вздрогнул, когда другая Рин Шеллер выскочила из-за кресла, шагнула к ним, возмущённо взмахнула руками и пронзительно выкрикнула:

— Наконец-то! Сколько же можно ждать⁈

Спохватилась и сжалась перед взрослыми.

— Простите… Но ведь я…

Рука неловко, против воли указала на мёртвую Рин, а живое, полное эмоций лицо скривилось. В глазах кувыркался один и тот же вопрос: «Как же так? Как же так?» Девочка проглотила рыдания и тихо позвала:

— Ну пожалуйста… Помогите.

— Это цифровой оттиск убитой, — сухо, всё так же по делу пояснила Клеасса. — Её личный интос полностью копировал хозяйку. По сути, в нашем распоряжении её вирп.

— Я понял, — хрипло ответил Фокс.

Взгляд детектива вцепился в живую ненастоящую Рин, с трудом оставил её и вернулся к бездвижной, но снова метнулся к «живой». Они были словно два отражения, бледное и цветное, застывшее и трепетное. Фокс давно не ощущал такой вкрадчивой пустоты в груди.

— Расскажи, кто убил твой оригинал, — инспектор продолжала быть последовательной и обстоятельной.

— Не знаю! — дрожа от волнения, выпалила Рин, вцепившись в края футболки и переводя беспомощный взгляд с одного взрослого на другого. — Думаю, думаю, а понять не могу!

Она невнятно всхлипнула.

— Пожалуйста, найдите, кто? И почему?.. Я должна знать.

— Следует понимать, — заметила Клеасса, — Что настройки вирпа замкнуты на нейр убитой. И до окончания процедурной части мы не можем его открыть, чтобы отключить эту чрезвычайно эмоциональную личностную составляющую. Так что реакции оттиска будут копировать поведение живой девочки. Непрактично и неудобно…

— Но правильно, — не глядя на неё, прервал Одиссей.

И, помолчав, добавил:

— Мне впервые выпала возможность расследовать убийство вместе с жертвой.

✦ ✦ ✦

— Расскажи о себе?

— Я эмфари, — выпалила девочка, не успев подумать. — То есть, Рин, ученица всепланетного конгломерата. Но это правда не важно, главное, я создаю эфиограмы. А потом уже Рин и всё остальное.

Её глаза расширились, их по-прежнему заполняло горе и непонимание, но пробудилось и что-то ещё: любимое и большое.

— Это такое хобби? — с интересом спросил Фокс, боясь спугнуть.

— Нет! Это настоящее дело, — Рин смотрела с недоумением. — Ну эмфари. Вы совсем не знаете?.. Ну вы и…

Она не успела выговорить «необразованный», Клеасса перебила: