Одиссей Фокс

— Имя? Гастон Леру, то есть, Гас. Я парень Ринни. Или правильно говорить «бывший парень»? Я-то остался, это она ушла, значит, Рин моя «бывшая»? Не пойму, как правильно, — он шмыгнул носом.

Глаза Гаса покраснели, лицо оплыло от слёз; кажется, он сегодня рыдал дольше и сильнее, чем отец и мать Рин вместе взятые. Хотя его волосы оставались аккуратно уложены в высокую волну, а модная одежда сидела ровно. За исключением измятого волнением лица, он выглядел великолепно: стильный, юный, красивый парень, у которого всё впереди.

Многочисленные плетёные браслеты расположились в спектральном порядке — все холодные цвета и оттенки на левой руке, всё тёплые на правой. В одном ухе виднелся вкладыш белого цвета, в другом чёрного — модные фильтры-адаптеры звуковой среды, для «творческой концентрации» и «защиты вдохновения». По всем признакам, Гас был художник. Рассмотрев его, Одиссей подметил, что в фиолетовых браслетах маджента перепутана местами с фуксией, а в зелёных пропущен шартрез. Смерть подруги выбила Гастона из колеи.

— В общем, мы с ней встречались, — опечаленно подвёл итог юноша. — Но это же не значит, что я её убил! Вы же так не думаете? Пожалуйста, не надо так думать.

— Мы ничего не думаем, — отрезала инспектор. — Мы задаём вопросы.

— Да-да, — он поспешно закивал и махнул рукой. — Просто я пока не в себе, понимаете? Чувственный контур в полном разладе, настроение не регулируется, не знаю, способен ли я адекватно принять допрос? Стараюсь собраться с силами, сосредоточиться, но не могу, любая сцена ломается… Всё время перед глазами Ринни из вчера. Мы попрощались, потому что назавтра были такие серьёзные идеи!

Он прикрыл глаза и принялся рассуждать, будто инспектора с детективом здесь не было, а проходил сеанс добровольной групповой терапии:

— Это почти невыносимо! Когда кто-то другой стал частью твоей жизни до такой степени, что вы друг в друга почти проросли; если ваш распорядок связан, увлечения и радости общие, вы просыпаетесь и засыпаете с одним настроением на двоих, и с утра до вечера остаётесь на связи; когда у вас столько совместных планов — то если человек внезапно исчез, получается катастрофа!

Гастон распахнул глаза и убедительно закивал, протягивая руки почти с мольбой, чтобы Клеасса и Фокс осознали безнадёжную степень его расстройства. С ораторским искусством у парня был порядок, а вот с адекватностью не совсем. Одиссей сделал шаг вперёд, навис над художником и заглянул ему в глаза.

— Какие совместные планы? — спросил он сжато, чтобы вытряхнуть Гаса из многословных разливов переживаний в чёткое русло конкретики.

— Вместе поступить в АМИТ, секторальную Академию Мультижанровых Искусств планеты Харрод, она на эмфари, я на визовербализацию, — испуганно протараторил парень.

Вот почему у него так подвешен язык и развита рефлексия. Мечтает работать на стыке цвета и слов. Фокс осознал главный драйвер отношений пары юных творцов.

— Участие в её эмфари помогало тебе в развитии способностей?

— Ещё как! — воскликнул Гас, его заплаканные страдальческие глаза сверкнули и ожили. — Она создавала целые пласты для переживания и осознания, а я был её первым и главным поклонником. Ей это тоже нравилось. Рин нереально талантлива, вы не можете даже представить!

Куда нам, молча кивнул Одиссей, мы же старики. Зато мы умеем задавать правильные вопросы.

— Охарактеризуй ваши отношения фразой из пяти слов.

У большинства разумных существ такой специфичный запрос вызвал бы недоумение. Но любой визуал-вербализатор делал подобные упражнения по десяток в день.

— Странник в объятиях созревшего фруктового куста, — почти не раздумывая, выпалил Гас и гордо улыбнулся.

— Что? — переспросила Клеасса, услышав эту подозрительную метафору.

— Он видит себя романтическим героем, тесно переплетённым с Рин Шеллер, который вкушал плоды её таланта и наслаждался плодами её любви, — спокойно расшифровал Фокс.

— Человеческие подростки ещё не достигли возраста регламентированных физических отношений, — отрезала птюрса, уставившись на парня круглыми яркими глазами.

— Мы абсолютно не нарушали протокол, — довольный собой, сообщил Гас.

— Тогда о каких плодах любви речь? — уточнила Клеасса, наклонив голову.

— Рин, тебе придётся вернуться, — позвал детектив.

Девочка возникла сбоку, пунцовая, как роза.

— Наконец-то! — вскрикнул Гастон, потянувшись к ней и мгновенно забив на инспекторов, сыщиков и глупый допрос. — Куда ты делась, Ринни, я тебя зову уже три часа! Ох, бедный ветерок, прости, я понимаю, как ужасно обнаружить, что кто-то тебя убил. Но ты же знаешь, твои переживания вторичны, а я живой и мои мучения важны! И если бы ты пришла, я бы живо тебя утешил.

Он ласково и чуть снисходительно развёл руками: ну что же ты, ветерок.

— Д-да, — тихо кивнула Рин.