Одиссей

Самоконтроль – это борьба между импульсивными желаниями и здравым смыслом. В нашу рациональную эпоху многие, как ни удивительно, скажут, что импульсивное начало берет верх. Современные люди не готовы откладывать получение удовольствия. Вместе с тем для того, чтобы противостоять искушениям, нужен не только самоконтроль. Чтобы пройти по срединному пути, нужна сила воли, которая выражается в выносливости, а также страстном стремлении к далекой цели. Анджела Дакворт считает, что таковы составляющие качества, которое она называет непереводимым английским словом grit и которое отвечает за успех в долгосрочной перспективе[146]. Почему некоторые люди добиваются большего, чем другие? Дело не в таланте и не в высоком IQ, для этого нужна хватка или твердость характера. Как у героини фильма «Железная хватка», девочки по имени Мэтти, у которой хватает твердости характера, чтобы смягчить сердце Джона Уэйна в оригинальной версии фильма и Джеффа Бриджеса в современном ремейке. Тяжелая работа, продвижение шаг за шагом и протестантская этика приводят к успеху. Самоконтроль – это способность управлять вниманием, чувствами и своим поведением перед лицом искушений. Но железная хватка – это нечто иное. Дакворт перечисляет несколько ее составляющих[147]. Вы готовы усердно трудиться ради достижения отдаленной цели, вам удается сохранять присутствие духа, несмотря на трудности, неудачи и периоды застоя. У вас есть совесть – железная хватка коррелирует с этим качеством «большой пятерки»[148]. Вы воспринимаете путь к цели как марафон, а не стометровку. Остальные начинают скучать и отвлекаются на более интересные задачи, но вы не сходите с дистанции. Выносливость – ваш козырь. Довольно удачное описание Одиссея, между прочим.

Добродетели

ЦИРЦЕЯ:

Ждать нам, богиням,
положено вечно.
Жажды погибель
бесчеловечна:
в людях пред нею
мне на потеху
разом бледнеет
лик человека.

Сизой весною,

осенью сирою —
всё бы нам, совесть,
с тобой музицировать,
выгнав из леса
цевницею Пана,
пифагорейца и меломана.

Аристотель, без сомнения, в чем-то согласился бы с Мишелом и Дакворт, но вместе с тем счел бы, что они вводят ненужные оппозиции. Он не считал, что человека раздирает эпохальное противостояние между чувствами и разумом, между настоящим и будущим. Добродетели руководят человеком в принятии решений, которые ведут к правильному поведению. Более того, добродетелями определяется то, как мы чувствуем[149]. Вам не приходится бороться против собственной природы и склонностей. Если вы приобрели добродетели благодаря практической деятельности и обучению, ваши чувства тоже будут вести вас в правильном направлении. Так что в действительности не будет никакой изматывающей борьбы, а будет гармония между разумом, чувствами и действиями. «Моральное образование есть “education sentimentale”», – утверждает Макинтайр[150]. Идеальный лозунг для образовательного проекта! Руководители школ, детских садов и курсов для лидеров должны подпрыгивать от восторга. Ведь это все, что вам нужно, все остальное – лишнее. Впрочем, некоторые области современной психологии не совсем согласны с основной предпосылкой.

Каковы те добродетели, которым надлежит обучиться? Как уже говорилось, Аристотель упоминает мыслительные и нравственные добродетели, но на этом он не останавливается. Он перечисляет эти добродетели. В другие времена и в другом контексте этот список мог бы оказаться длиннее или короче. В античной философии основными добродетелями считались мужество, умеренность, справедливость и мудрость. Христианство добавило к списку веру, надежду и любовь. У каждой эпохи имеются свои предпочтения относительно того, как человек должен себя вести. Неужели это не противоречит конструктивистской идее о выстраивании своей жизни вокруг смысла? Приоритет имеет конструкция отдельного человека, а не универсальные принципы о том, какой она должна быть. На первый взгляд кажется, что идея добродетелей противоречит и конструктивизму, и нарратологии. Обе эти теории строятся на том, что главную роль играет смысл, а не какое-то определенное содержание в виде добродетелей. Главное в конструкции Я – чтобы она имела смысл. Если я замечаю расхождения между тем, чем кажусь себе, и тем, чем являюсь на самом деле, я становлюсь уязвимым. Еще можно принять срединный путь как способ избежать таких расхождений, но ведь содержанием смысла не могут быть конкретные добродетели? Макинтайр приходит к аналогичному выводу и постулирует идеи перспективизма и релятивизма в противовес аристотелианской концепции добродетелей[151]. (См. ил. 26. Рафаэль, «Школа в Афинах»).