Одиссея 1860 года

И вот, приехав два года тому назад в Марсель, я в свой черед решил взглянуть на тюремные камеры Дантеса и Фариа. Это было мое право, и, надеюсь, никто не намеревается у меня его оспаривать.

Впрочем, мне уже давно было известно о существовании этой марсельской легенды. Ставя в 1848 году в Историческом театре драму «Монте-Кристо», я написал в Марсель письмо с просьбой выслать мне изображение замка Иф.

В ответ я получил прекрасный рисунок, подписанный Крапле; под рисунком стояли две написанные от руки строчки:

«Вид замка Иф, зарисованный с того самого места, откуда Дантес был сброшен в море».

Я не мог и мечтать о таком, ибо столь далеко мои надежды простираться не могли.

Так что зрители «Монте-Кристо» видели замок Иф с того самого места, откуда его увидел рисовальщик, то есть с того места, откуда Дантеса сбросили в море.

Однако любопытным этого было мало. Впрочем, революция 1848 года прервала представления в самом их разгаре, и столько людей отправились осматривать Тюильри с того места, откуда Карл X и Луи Филипп были сброшены с трона, что все на какое-то время забыли о замке Иф и тюремных камерах Дантеса и Фариа.

Однако интерес к подлинным невзгодам Бурбонов старшей и младшей ветвей вскоре уступил место интересу к вымышленным злоключениям аббата Фариа и Дантеса. Паломничества в Горицию и Клермонт стали реже, паломничества в замок Иф участились.

И вот, как уже было сказано, два года тому назад я оказался в числе его посетителей.

Ступив в небольшую лодку, наобум выбранную мною с целью добраться до замка Иф, я испытал первое удивление.

Какой-то лодочник, стоявший по-соседству с тем, что был выбран мною, громогласно обратился к своему сотоварищу:

— Покупаю у тебя твоих пассажиров!

— И сколько даешь? — спросил тот.

— Десять франков, — промолвил первый.

— Годится, — ответил второй.

И лодочник, предложивший за нас непомерную цену в десять франков, перешел из своей лодки на борт нашей.

Подумав, что речь идет о простой перепродаже, я не стал разбираться в том, что послужило ее причиной.

Наконец, мы прибыли в замок Иф.

Смотрительницей его была старая каталанка, получившая это место, на которое зарились с десяток соискателей, под тем благовидным предлогом, что она приходилась землячкой Мерседес.

Французско-испанский говор, на котором изъяснялась старуха, свидетельствовал о том, что хотя бы в отношении своей национальной принадлежности она говорит правду.

Ей даже не пришло в голову спрашивать меня, ради чего я прибыл в замок.

— Вы приехали увидеть тюремные камеры Дантеса и аббата Фариа, — сказала она, взяв ключи. — Сейчас я все это вам покажу.

— Да, голубушка, — ответил я, — но вначале мне хотелось бы увидеть остатки гроба Клебера и тюремную камеру Мирабо.

Она с удивлением взглянула на меня и попросила повторить сказанное.

Пришлось повторить.

— Ничего такого я не знаю, — ответила она мне.

Я достиг полного триумфа: мне удалось не только создать то, чего не было, но и уничтожить то, что было.

— Ну что ж, — ответил я, — тогда идемте осматривать камеры Дантеса и Фариа.

Старуха взглянула на меня, выразительно пожимая плечами, словно хотела сказать:

«А вы, видать, не из капризных».

И пошла впереди меня.

Должен сказать в похвалу тому человеку, который первым придумал показывать две эти камеры, что он проделал весьма хитроумные работы, желая придать вымыслу полное правдоподобие.

Посетителям показывают подземный лаз; правда, он завален камнями, которые позднее обрушились и препятствуют всяким сношениям с соседней камерой, но, осматривая соседнюю камеру, вы обнаруживаете другой вход в тот же лаз.

Первое время лаз был сквозным и по нему можно было перебраться из одной камеры в другую; все посетители мужского пола становились на четвереньки и преодолевали его; некоторые женщины, в особенности англичанки, следовали их примеру, рискуя нежелательными последствиями, какие могли из этого проистечь; но, когда появились кринолины, какая-то туристка, украшенная подобной гигантской клеткой, углубилась в чересчур тесный для нее проход и застряла посередине, не имея возможности двигаться ни вперед, ни назад.

И тогда ее муж, прибегнув к помощи смотрителя, с великим трудом вытянул ее из этой мышеловки, но совершенно истерзанную.

После чего в дело вмешались городские власти и, дабы избежать каких-либо неприятностей в будущем, распорядились засыпать лаз.

Касса косвенных доходов понесла на этом убыток, поскольку для посетителей замка существовало две цены: столько-то для тех, кто ограничивался лишь посещением камер, и столько-то для тех, кто хотел перебраться из одной камеры в другую по подземному лазу аббата Фариа.

Понятно, что, испытывая большее любопытство, чем кто-либо другой, я не стеснялся задавать вопросы смотрительнице, исполнявшей роль моего чичероне.

Явное удовольствие, с каким я выслушивал ее ответы, побуждало ее ничего от меня не утаивать.