Одиссея капитана Блада

губернатор, чем нанес жестокую рану тщеславию полковника.
В ярости, не поддающейся описанию, Бишоп выбежал из сарая.
На следующий день высокопоставленные дамы Бриджтауна – жены и дочери
богатых плантаторов и купцов – явились на пристань с подарками для раненых
моряков.
Питер Блад был на своем месте, оказывая помощь испанцам. Никто
по-прежнему не обращал на них внимания. Общественное мнение как бы
поддерживало Бишопа, а не губернатора. Все подарки шли только морякам
команды "Прайд оф Девон", и Питеру Бладу это казалось естественным, но, к
своему удивлению, он увидел вдруг, что какая-то дама положила несколько
бананов и пучок сочного сахарного тростника на плащ, служивший одному из его
пациентов одеялом. Даму, изящно одетую в бледно-лиловый шелк, сопровождал
негр, тащивший большую корзину.
Питер Блад, без камзола, в одной рубашке с засученными до локтей
рукавами и с кровавой тряпкой в руке, пристально глядел на эту даму. Словно
почувствовав его взгляд, она обернулась. Блад увидел улыбку на губах
Арабеллы Бишоп.

– Этот раненый – испанец, – сказал он, словно пытаясь исправить

возможное недоразумение, и в голосе его едва заметно прозвучала нотка злой
иронии.
Улыбка сошла с лица Арабеллы. Ее брови нахмурились, лицо приняло
надменное выражение.

– Я знаю, – сказала она. – Но он, кажется, тоже человек.

Ответ, в котором содержался явный упрек по адресу Блада, поразил его.

– Ваш дядя придерживается иного мнения, – заметил он, придя в себя.

– Полковник Бишоп считает этих раненых паразитами, которых лечить незачем.

Она почувствовала насмешку в его голосе и, пристально глядя на него,
спросила:

– Зачем вы мне об этом говорите?

– Хочу предупредить вас, чтобы вы не навлекли на себя неудовольствие

полковника. Я не имел бы возможности перевязывать их раны, если бы он и
здесь мог проявить свою власть.

– И вы, конечно, полагаете, что я обязана думать так же, как и мой

дядя? – В ее голосе прозвучала какая-то враждебность, а в карих глазах
сверкнула злая искорка.

– Даже в мыслях я не могу быть грубым с женщиной, – сказал он. – Но

если полковник узнает, что вы раздаете подарки испанцам… – Он запнулся,
не зная, как закончить свою мысль.
Арабелла с трудом сдерживала возмущение:

– Замечательно! Вначале вы приписываете мне жестокость, потом

трусость. Для человека, который даже в мыслях не бывает грубым с женщиной,
это совсем недурно. – Она засмеялась, но в ее мальчишеском смехе на этот
раз прозвучала горечь.
Ему показалось, что сейчас он впервые понял Арабеллу.

– Простите меня, мисс, но как я мог догадаться… что племянница

полковника Бишопа – ангел? – вырвалось у Блада.
Она бросила на него уничтожающий взгляд.

– Да, к сожалению, вы не обладаете догадливостью, – насмешливо