Одиссея «корабля дураков»

Владимир Соловьев глубоко понимал тайны музыки Скрябина. Он считал, что Скрябин пришел в этот мир для исполнения своей миссии. Бальмонт называл его «звенящим эльфом». В статье «Цветозвук в природе, и цветовая симфония Скрябина» Константин Бальмонт отмечает, что творчески мыслящий и чувствующий художник знает, что звуки светятся, краски поют, а запахи влюбляются. Как композитор, Скрябин словно был жителем другого мира. Своим творчеством он хотел оказать влияние на человечество. Не случайно, что его музыкальные творения хоть и зародились в единстве цветов, в них подчеркнуты глубокие мысли и пафос геройства. Он желал, как Прометей, принести в сердца людей огонь и свет. Обратимся к статье Валентина Предлогова «Перекрестная нотация как элемент символики и цветомузыки». Он пишет: «Скрябин был синестетом и даже выработал свою систему цветотональных соответствий… Я вспомнил о «Прометее» не для обсуждения особенности строения этого сочинения, а для указания на некоторые цветомузыкальные идеи, положенные в основу этой композиции». Далее, основываясь на воспоминаниях Сабанеева, хорошо знавшего Скрябина, Предлогов отмечает, что по его просьбе, Скрябин расписал на партитурах свои цветомузыкальные ассоциации для каждого момента «Прометея». Кроме того, при исполнении собственных произведений перед его глазами представали световые образы, оживали фантасмагорические картины. О себе Скрябин говорил, что он пожар… что он подобен хаосу.

В музыке важно звучание, в живописи цвет. Скрябин воспринимал музыкальную тональность в своеобразной цветовой гамме. В его понимании до-мажор – красный, ре-мажор – желтый, соль-мажор – розовато-оранжевый, ми-бемоль и си-бемоль мажор – фиолетовый и серебристый, фа-мажор – темно красный, ля-мажор – зеленый.

Но надо признаться, что цветомузыка имеет более древнюю историю. Несколько столетий назад итальянский художник Джузеппе Арчимбальдо заложил основу для цветомузыки. «Он был хранителем музея в Австрии, где находились всякие интересные вещицы. Некоторые люди считают его изобретателем цветомузыки, потому как идея соединить звуки инструмента и палитру красок пришла в голову именно Арчимбальдо. Он построил невиданный ранее музыкальный инструмент, так называемый «цветовой клавикорд». При исполнении музыкального произведения на нем возникали цвета, соответствующие звукам. К сожалению, конструкция этого инструмента не дошла до наших дней».

Говоря о цветомузыке, мы не должны забывать и об открытии Ньютона в XVII веке. «В 1665 году Ньютон, увлекшись исследованием солнечного света, поставил опыт, заключавшийся в том, что солнечный луч сквозь отверстие в ставне окна падал на стеклянную призму и, преломляясь в ней, давал на экране цветовую дорожку. Так вот, Ньютон искал связь между солнечным спектром и музыкальной октавой, сопоставляя длину разноцветных участков спектра и частоту колебаний звуков гаммы».

Надо отметить, что и «профессиональный художник, англичанин Александр Ремингтон создал специальное устройство для извлечения цвета -цветовой орган. Закончил он его в 1893 году, а спустя два года дал первый концерт цветомузыки. В 1911 году Ремингтон публикует книгу «Цветомузыка: искусство подвижного цвета». Он знакомится с творчеством Скрябина, в том числе со знаменитой симфонией «Прометей». Ремингтон намеревался исполнить произведение русского композитора, но начавшаяся Первая мировая война смешала все планы…Оригинальное в истории техники устройство не сохранилось».

Странно, что на ум приходит именно Скрябин, когда мы говорим о цветомузыке. Но к сожалению, Скрябин никого не посвящал в свои тайны. Словно знакомый с чудесами вселенной, он, выходя за рамки музыки, знакомил слушателей со своими мыслями. 15 марта 1911 года состоялась премьера «Прометея». В статье от 1917 года «Скрябин и христианство» О. Мандельштам отмечает: «Огромная ценность Скрябина для России обусловлена тем, что он безумствующий эллин… он гораздо ближе к эллинам, чем к западным теософам. Он раскрыл эллинистическую природу русского духа. Голос – это личность. Фортепиано – это сирена. Разрыв Скрябина с голосом, его великое увлечение сиреной пианизма знаменует утрату христианского ощущения личности, музыкального «я есмь». Бессловесный, странно немотствующий хор Прометея – все та же опасная, соблазнительная сирена…».