Одна дорога из Генуи

— Я только что поклялся на Библии, что это золото не принадлежало королю Франции на момент кражи его пиратами, не принадлежало ему, когда мы отбили его у пиратов, и не будет принадлежать королю до тех пор, пока кто-то не передаст его в руки королевских финансовых служащих.

— То есть, Вы хотите сказать, что оно Ваше?

— Я несу за него полную ответственность перед дядей, перед Его Величеством и перед Господом. Разбойники ведь не могут предъявить претензий, будто золото их.

— А те, у кого разбойники украли золото?

— Могут, но пока не предъявляли, а когда предъявят, будет решать суд. То есть, если кто-то претендует на это золото, пусть приходит в Пьяченцу и просит Вашего правосудия, Ваше преосвященство.

— Но до той поры Вы предлагаете мне взять золото на сохранение?

— Я думаю, что Вам, при всем уважении, совершенно ни к чему брать золото на сохранение и принимать на себя любую ответственность за его сохранность.

— Ответственность перед кем? Почему мне не следует просто конфисковать его в казну?

— Если Вам угодно сохранить хорошие отношения с Его Величеством, Вам не следует конфисковывать это золото.

— Какие еще хорошие отношения? У нас война!

— В каких отношениях с Его Величеством нынешний Папа? — скромно спросил Фредерик.

— Папу пока не избрали, но это будет или кардинал Медичи, или Колонна, или Шиннер, если Вы понимаете, что это значит.

— Вы уверены, что будущий Папа не заключает мирный договор с французами уже сейчас? И не вернется к договору 1515 года? Что скажет Его Величество по поводу своего золота?

— Так это золото короля?

— Пока нет, но я являюсь его законным владельцем до тех пор, пока суд не установит право собственности за кем-то другим. Я оставляю за собой право преподнести это золото в дар королю Франциску. Равно как и он может реквизировать золото сомнительного происхождения у своего подданного.

— А если я конфискую золото прямо сейчас у Вас, как у частного лица? За контрабанду, например.

— Прошу прощения, но я в настоящий момент как раз декларирую открыто ввезенный груз властям Пьяченцы. На въезде в город, в порту, я заявил, что везу груз в Пьяченцу. Как раз намеревался внести золото на сохранение в местном финансовом учреждении, есть свидетели. Вы вправе отказать мне вкладывать его в Пьяченце. Тогда я со всем смирением готов заплатить пошлину и ехать дальше.

— А если я конфискую золото как предположительно украденное или полученное незаконным путем?

— У Вас есть документы, подтверждающие хотя бы возможное наличие у некоего частного лица каких-то возможно незаконных средств, подлежащих конфискации?

— Тогда я не конфискую, а временно задержу золото до полного и окончательного выяснения обстоятельств.

— Как Вам угодно, Ваше преосвященство, — Фредерик склонился в особо вежливом поклоне с приложением руки к груди, — Мне ведь дадут документ о временном задержании с указанием точной суммы?

— Нет, сын мой, — улыбнулся епископ, — Вас мы тоже задержим до выяснения обстоятельств. Временно. На неопределенное время. Очень неопределенное.

Фредерик бросил взгляд на стол. На краю сушился свеженаписанный пергамент, посыпанный мелким песком для просыхания чернил. Вверху страницы, как Фредерик успел посмотреть до прихода епископа, вводная часть. Такие-то и такие-то в Пьяченце шестнадцатого декабря 1521 года от Р.Х. приняли у Фредерика фон Нидерклаузица ценный груз с составе двух вьюков с одиннадцатью мешочками золотых генуэзских дукатов ориентировочно по тысяче в каждом и десяти вьюков с золотыми слитками общим весом порядка шестисот сорока фунтов. Потом шла роспись точного подсчета монет в каждом мешочке и весов каждого слитка.

Что бы сделал дядя Гец? Пошел бы в тюрьму. До сих пор там сидит.

Что бы сделал дядя Максимилиан? Тоже пошел бы в тюрьму. Потом, может быть, сбежал бы.

— Благодарю за Ваше гостеприимство, — ответил Фредерик, — И за решение не конфисковывать золото. Сколько там, кстати, насчитали?

Фредерик встал, подошел к столу и взял пергамент. Посмотрел. Положил обратно.

— Прошу прощения, если я вел себя не вполне учтиво. Надеюсь, Вы простите негодному оруженосцу мальчишеский поступок.

— Прощаю, — кивнул епископ.

— Вы очень любезны, — поклонился Фредерик. После чего схватил пергамент и выскочил в открытое окно.

Ни стража, ни охрана ювелиров и не подумали, что человек, принесший столько золота и требующий его ответственно принять, возьмет и убежит. Да если и убежит, то скатертью дорога. Золото же он с собой не возьмет. Поэтому под выходящим на людную улицу окном второго этажа никакой охраны не оказалось. Только у входных дверей, у черного хода, да внутри дома полным-полно.

— Ловите его! — крикнул епископ. Но никто, конечно, не поймал.

Глава 54. 16 декабря. К вопросу о бессилии меча.