Одна дорога из Генуи

— Меня зовут Марта, а моего мужа Антонио.

— Очень приятно, Труба.

— Очень приятно, Барабан.

— Мы едем в Милан. Могу подвезти.

— Спасибо! Мы как раз туда же, — обрадовался Труба.

— От самой Генуи то идем пешком, то на телегах подвозят, — сказал Барабан, — Ни в Тортоне, ни в Вогере никому военные музыканты не нужны. В Павии можно сидеть за стенами и без музыки. Только Милан и остается. Или Монца на черный день. Но лучше Милан, потому что у императора денег больше.

Прошло полдня. Лошади тянули хуже ожиданий, и Марта даже пожалела, что взяла попутчиков. С другой стороны, дорога шла по ровной местности без подъемов, спусков и поворотов, а с попутчиками ехалось веселее, даже под мелким дождиком. Музыканты наперебой травили байки про нравы в Генуе, Неаполе и везде, где они бывали раньше. Даже про Маркуса из Кельна что-то слышали.

На дороге действительно стоял мир и спокойствие. Переправа в Парпанезе, в которую упиралась дорога от Милана вдоль Ламбро Мердарио, не представляла интереса для императорской армии. Паром и близко не мог обеспечить пропускной способности, необходимой для военных целей, а все лодочники бы испугались и сбежали еще при виде авангарда. Навстречу и по пути попадались в основном местные крестьяне, пару раз и паломники. Кокки ехал на муле впереди и как бы сам по себе, головным дозором. Марта испытавала неловкость от выбранной легенды. Хотела как лучше, а получилось как всегда. Здесь еще не прошли имперские ландскнехты со своими обозами, и фигуристая дама в платье с разрезами, правящая повозкой, явно привлекала внимание. Два веселых музыканта по бокам тоже. Цирк какой-то. Здесь люди по делам ездят.

На подъезде к Вигонзоне Барабан своим музыкальным слухом услышал, что колеса не только скрипят, но и хрустят. Остановились. Правое заднее колесо действительно треснуло. Как ни странно, никакой уровень владения мечом и никакой собственно меч не помогают при ремонте тележных колес.

Кокки даже не ругался. Возблагодарил небеса и Петера Фуггера за седельные сумки. Петер отлично подготовил отряд к выезду из Генуи. Каждому полагалась лошадь, седло и парные седельные сумки для вещей. Сумки из толстой мягкой кожи, большие и почти новые. У них с Мартой там лежала смена одежды и всякая дорожная мелочь. Потом эти же сумки перекинули с лошадей в лодку, потом евреи отнесли их к своему единоверцу в Парпанезе.

Пока Марта отвлекала музыкантов, Кокки вскрыл бочонки с буквой D, перекидал мешочки с дукатами в сумки и запихал сверху столько выкинутых вещей, сколько влезло обратно. Влезло почти все. Во второй комплект сумок перекидал слитков примерно столько же по весу. Не без труда закрепил два комплекта сумок на муле. Фехтмейстер в своей жизни успел немало попутешествовать верхом и умел крепить седельные сумки к седлам. Теперь животное несло груз, уже превышающий вес многих всадников, поэтому еще и садиться на мула самому уже не стоило. Остальной груз в телеге Кокки перетащил вперед, чтобы уменьшить нагрузку на треснутое колесо. Пустые бочонки оставил. Все равно, в телеге оставалось золота по весу как три пассажира.

Дальше пошли пешком. Кокки на всякий случай после боя с «демоноложцем» закинул в телегу посохи паломников, и теперь они пригодились. У него болела левая нога, которой досталось пулевое ранение по касательной на прошлой неделе. Ехать верхом нога не мешала и позволяла даже непродолжительные активные нагрузки, но быстро идти даже с посохом не получалось. Как ни странно, никакой уровень владения мечом и никакой собственно меч не помогают от огнестрельных ран.

Зато правая нога, по которой вчера брат Витторию удачно пробил посохом, восстановилась всего через час, пока ехали до Санта-Кристина-и-Биссоне. Практика контактных боевых искусств делает человека довольно стойким к ударам и малочувствительным к боли, а также способствует повышению скорости заживления поверхностных повреждений. Впрочем, люди со слабым иммунитетом в те времена вряд ли доживали до зрелого возраста.

Под мелким дождиком, закутавшись в плащ и опираясь на посох, Кокки возглавил караван. За ним, сменяя друг друга, Труба и Барабан вели под уздцы груженого мула. За ними Марта вела под уздцы упряжку с разваливающимся на ходу колесом.

В Ландриано, на середине пути, уже хорошо промокший караван в очередной раз остановился передохнуть и накормить лошадей. Как ни странно, никакой уровень владения мечом и никакой собственно меч не помогают от дождя и плохой дороги. От оптимистичного плана добраться до Милана к вечеру караван, движущийся со скоростью хромого пешехода, уже заметно отставал. Стоило ожидать, что и Бонакорси доедет до Антиллези не за полдня, и навстречу выедут не сразу.

Кокки привязал мула к телеге и похромал искать колесную мастерскую или новый транспорт. Или хотя бы какие-то вьюки, чтобы бросить телегу и перегрузить золото на лошадей. Марта осталась сторожить, а музыканты побежали в таверну перекусить и взять какой-нибудь еды в дорогу.

Проходившие мимо трое мужчин при оружии подошли к Марте.

— Добрый день, прекрасная сеньора! — сказал старший.