Одна душа (СИ)

Глаза мальчиков засияли восторгом. Не сумев сдержать чувств и повести себя подобающе, они с восторженным воплем кинулись к Априю и повисли на нём, как две обезьянки. Мужчина рассмеялся и погладил их по головам. Нехо наблюдал за этим со стороны, улыбаясь. Его рука со сжатой тростниковой палочкой застыла в воздухе над документом. Отлипнув от Априя, дети подбежали к Нехо и, опять забыв о приличиях, звонко чмокнули его в щёку по очереди. Отцы не стали утихомиривать их, не стали прерывать их восторг – им самим было приятно не формальное выражение почтения, а доверчивое и наивное детское признание в любви и привязанности.

Когда мальчики выбежали из покоев родителей, те молча переглянулись и обменялись умилёнными улыбками. Как бы строги и суровы они ни были, как бы трепетно ни относились к многовековым традициям уважения к родителям, они всё же иногда позволяли себе побыть по отношению к детям не Фараонами, а отцами.

***

Конюшня встретила детей темнотой, жаром и запахом сухой травы и навоза. Лошади фырчали и переминались, тихо ржали и жевали овёс. Конюх, чернокожий детина, почтительно склонился перед юными повелителями. Он уже знал, зачем пришли мальчики, и без лишних отлагательств отвёл их в самую глубину конюшни, где в отдельном стойле красовались два вороных красавца с тонкими жилистыми ногами, длинными гривами и блестящими гладкими боками. Кони были осёдланы – Фараоны прекрасно знали, что дети сразу же захотят объездить своих новых боевых товарищей, и приказали заранее приготовить их. Раб отворил стойло, вывел коней на улицу и помог невысоким пока мальчикам взобраться в сёдла. Оба издали радостный боевой клич, ударили босыми пятками по крутым бокам, и кони пустились галопом, вздымая столбы пыли.

По Фивам пронёсся ураган, состоящий из двух вороных коней и их юных всадников, пригнувшихся, чтобы скакать быстрее. Люди шарахались в стороны, едва успевая освободить путь, долго оглядывались вслед промчавшимся и удивлённо пожимали плечами. Миновав богатые кварталы, проехав и бедные, мальчики оказались за чертой города, среди бескрайних полей, засаженных ячменём, овсом, потом тыквами и фасолью. Рабы усердно трудились на удобренной илом чёрной земле, и их движения были единственным, что нарушало тишину и неподвижность послеполуденного часа. Казалось, зной можно не только ощутить, но и увидеть. Раскалённый воздух дрожал, очертания предметов расплывались, нагретая палящими лучами земля отдавала принятый жар назад, и вся окрестность казалась огромным куполом, под которым клубится горячий воздух. Спасения надо было искать в тени деревьев. Мальчикам было не так жарко – встречный ветер охлаждал их хоть немного, но они, всё же, направились к зелёной куще, видневшейся неподалёку.

Оазис встретил их прохладой и жужжанием насекомых. Пальмы и кустарник создавали колеблющуюся, изменчивую тень на сочной зелёной траве, и кроме шевеления этой тени и копошения жучков и бабочек всё было неподвижно. Даже вода в небольшом водоёме казалась зеркалом, отражающим синее небо без единого облака.

Спешившись, дети привязали коней к пальме и улеглись на животы рядом с водой. Аменемхет склонился к неподвижной глади и сделал несколько глотков, прикрыв от удовольствия глаза. От его прикосновения по воде прошла и сразу утихла лёгкая рябь.

– Жарко, – коротко констатировал Иниотеф, переворачиваясь на спину и прикрывая глаза.

– У нас с тобой теперь собственные кони. Представляешь?

Иниотеф кивнул. Аменемхет продолжал лежать, упершись локтями в землю и нависая над водной гладью.

– А ведь ты совсем на меня не похож на самом деле. Я долго думал, что ты мне брат.

Иниотеф повернул к нему голову, щурясь.

– Конечно, не похож. Я похож на Априя, а ты на Нехо. Ты не жалеешь, что мы не братья?

– Не знаю. Я всё равно считаю тебя братом, хоть это и не так. Но ведь на самом деле мы с тобой – гораздо больше, чем просто братья, так? – мальчики впервые заговорили о том, что их ждёт, и щёки обоих залила стыдливая краска. Аменемхет потупился и принялся ковырять пальцем ямку в земле.

– Так, – Иниотеф завозился, привстал и перелёг на живот, в точности скопировав позу друга. Теперь и он смотрел на своё отражение в воде. – Да, я совсем на тебя не похож.

Из воды на мальчиков пристально смотрели их отражения, изучая, сравнивая. Неловкое молчание давило на обоих, и Аменемхет нашёл идеальный выход – сделав резкое движение, он зачерпнул воды в ладонь и брызнул Иниотефу в лицо. Тот, сначала замерев от неожиданности, быстро нашёлся и кинулся в драку. Несколько минут они возились, пачкаясь в земле, попадая то руками, то ногами в воду, смеялись и вопили. Аменемхет, более сильный из них двоих, достаточно быстро одержал верх. Он сидел на друге сверху, удерживая его руки, сжимая коленями его бока, и задорно улыбался.

– Я всегда был сильнее тебя, брат. Твой удел – строчить документы, ну а я буду тебя защищать.

– Вот ещё! – Иниотеф забрыкался. – Не нужна мне твоя защита! Пусти меня! Пусти! Ай!