Одна из нас мертва

Я поздоровалась с Мэри и впорхнула в зал. Все были уже там, им укладывали волосы и накладывали макияж. Я поздоровалась со всеми ними, даже с Оливией. Оливия кивнула, но не произнесла ни слова. На ее лицо был наложен грим, имитирующий оскал черепа. Выглядело это весьма эффектно и красиво.

– Надо же, Оливия. Смерть тебе к лицу. – Я усмехнулась и подошла к столу с напитками. Здесь я налила себе старый добрый бокал вина и поставила его на столешницу. Затем снова повернулась к Оливии: – Что? Тебе нечего сказать?

– Ей нельзя говорить, пока не просохнет ее грим, – объяснила Карен.

Оливия подняла свой телефон и повернула его экран ко мне. На нем тикал таймер. Три минуты двадцать три секунды.

– Тогда мне лучше не рассматривать эти три минуты как перемирие, – ухмыльнулась я.

Дженни улыбалась, завивая волосы Кристал в мелкие тугие колечки.

– Кого ты будешь изображать? – спросила я Кристал.

Она поглядела на меня в зеркало:

– Сэнди из «Бриолина».

Я кивнула и тепло улыбнулась ей:

– Это чудесно.

Взяв бутылку красного вина и бутылку шампанского, я начала обходить зал, наполняя бокалы всех женщин.

– Давайте начнем вечеринку.

– Вот и я о том же! – воскликнула Киша и захлопала в ладоши.

Я добралась до Оливии. Она протянула мне свой бокал, как будто ожидала, что я обслужу ее. Ее запястье было расслаблено, тощие пальцы сжимали бокал еле-еле. Я наклонила бутылку и продолжала наливать, пока красное вино не пролилось ей на колени.

– Извини.

Она вскочила на ноги, тщась стереть пятно. Один из гримеров дал ей полотенце. Она вытерла себя досуха, не меняясь в лице, чтобы не испортить свой грим, но ее глаза метали молнии. Ей хотелось сделать мне больно – это было очевидно. Она подняла свой телефон. Таймер показывал, что остается одна минута. Она что, пытается мне угрожать? Однако я не боялась Оливии.

– А как насчет тебя? – поинтересовалась Кристал. – Кем ты собираешься нарядиться?

– Трупом невесты[22]. – Я повернулась к ним всем лицом.

Таймер сработал, и Оливия сделала шумный вдох.

– Как это тебе подходит! – заметила она. – Черт возьми, тебе даже не надо что-то менять в своей внешности, Шеннон. Ты и так уже представляешь собой пустое место, одинокое и забытое – ну вылитый труп. Только ты не замужем… теперь. – Оливия пронзительно захихикала.

На лицах всех была написана неловкость. Весь яд, который Оливия держала в себе пять минут, извергся наружу. Она сделала большой глоток вина, осознав, что на этот раз зашла слишком далеко… даже для такой, как она.

– Я просто пошутила, – добавила она. – Уверена, что ты будешь смотреться отлично, Шеннон. – Она отхлебнула еще.

– Кстати, – сказала Киша, сменив тему, – Марк придет на вечеринку?

Карен только молча кивнула.

– А почему ты спрашиваешь? – осведомилась Оливия. – Тебе есть что ему сказать?

Почему она говорит с Кишей с таким ехидством? Ведь Киша никогда не делала ей ничего плохого. Впрочем, никто из нас никогда не причинял ей зла. Но она всегда играла с людьми, как будто она чертов кукловод, контролирующий их, просто дергая за ниточки. Ей было невдомек, что на самом деле она не контролирует ничего, совсем ничего.

– О, Оливия, неужели, если бы ты вдруг повела себя мило, это бы убило тебя? – Я сердито посмотрела на нее, всплеснув руками. Затем подошла к соседнему с ней креслу и уселась в него.

Оливия помолчала, затем посмотрела на меня.

– Да-да, именно. – Она презрительно скривила рот.

– Я так и думала.

– Кто бы говорил, Шеннон. Ты же сама непревзойденная стерва.

Я взглянула на нее с недоумением. Она явно имела на меня какой-то зуб, и если сейчас я не выясню, почему она затаила на меня злобу, то не узнаю этого уже никогда.

– У тебя есть ко мне какая-то претензия, Оливия? – спросила я.

По правде говоря, мне было плевать, в чем заключается ее обида на меня, но я знала, что закрытие гештальта дает человеку силу.

– Одно слово – «Немо», – сказала она. Ее сузившиеся глаза вкупе с гримом, изображающим череп, делали Оливию поистине страшной.

– Немо? – повторила Карен. – Как в том мультфильме, «В поисках Немо»?

Я на секунду задумалась, и до меня дошло. Теперь я поняла, почему Оливия была так зла на меня.

– Нет, Карен. Не как в мультфильме, – со злостью бросила Оливия.

– Так вот почему ты затаила на меня злобу? Из-за дурацкого прозвища, бывшего в ходу давным-давно, много лет назад? Ты что, шутишь? – Я едва не засмеялась, так это было смехотворно.

– Не только поэтому, – сказала она, отвернувшись от меня.

Я сделала еще один глоток вина.

– Что ж, Оливия, я прошу у тебя за это прощения. Я не осознавала, как я тогда обидела тебя. Но теперь я уже другой человек.

Она открыла рот, затем закрыла его. Ее глаза вопросительно впились в мои, затем потемнели.

– Теперь поздно извиняться, Шеннон. Черта уже подведена. – Она воинственно вздернула подбородок.

Я закатила глаза и отпила еще вина. Такое закрытие гештальта вполне устраивало меня, даже если оно не устраивало Оливию.