Одна медицина. Как понимание жизни животных помогает лечить человеческие заболевания

Я не первый писатель, попавший под магические чары Эйлин-Шона. Этот остров – прототип Нетландии. Дж. М. Барри создал там «Питера Пэна», предварительно описав Эйлин-Шона друзьям как «дикий романтичный скалистый остров» и «до боли восхитительное место»[42]. Я провел там в уединении целую неделю: без автомобиля, интернета и телефонной связи, но зато с большим количеством односолодового виски. Из‑за сильной бури в доме пропало электричество, на которое и без того действовало ограничение, поэтому мне приходилось писать при свечах. После двухчасового подъема на гору мне таки удалось поймать слабый сигнал сети. Этого оказалось достаточно, чтобы сообщить семье, что я жив. На каждую прогулку я брал с собой три предмета: плащ, фотоаппарат и бинокль. В чем точно не было необходимости, так это в ключах, потому что коттеджи всегда стояли открытыми.

Мне пришлось делать вещи, которые, как я думал, показывают только в приключенческих фильмах: пить из реки, добывать себе пищу и повсюду ходить с большой палкой. Вечернее плавание в холодном озере сразу после урока физкультуры, проведенного в импровизированной деревянной ратуше, напомнило мне о том, зачем я туда приехал.

Вернувшись в Красный коттедж, я глотнул виски и разделся догола, сбросив мокрую одежду на пол. Через открытую дверь я шагнул в тишину полумрака и решительно направился вперед – к соснам, папоротникам и диким грибам с красными шляпками. Мою кожу тут же облепило целое облако комаров. Они жаждали крови. Кусались. Я пришел за комарами, а комары – за мной.

Мне как‑то рассказали историю об одном шотландском учителе, который уволился с работы, чтобы пройти главное испытание в своей жизни. Он хотел совершить кругосветное путешествие и побывать на всех семи континентах. Его путь должен был начаться с родного Глазго. Через три года после того, как учитель попрощался со своим классом, он оказался поблизости от меня. Мужчина жил в палатке на Северо-Шотландском нагорье и буквально на днях собирался вернуться в Глазго. На беду, в тот год случилось невообразимое засилье комаров, крошечных насекомых с невыносимо зудящими укусами. Хотя путешественнику осталось пройти из намеченных 24 тысяч всего 145 километров, он сдался. Его руки и ноги были расчесаны в кровь. Он больше не мог терпеть комаров. Подсчитано, что из‑за этих маленьких ненавистных кровопийц шотландская экономика ежегодно теряет более 250 миллионов фунтов стерлингов, поскольку туристы просто сбегают – история учителя лишнее тому подтверждение.

Не подумайте, я не был мазохистом, хоть и решил прогуляться нагишом по вечерним склонам Северо-Шотландского нагорья. Да, я хотел, чтобы меня покусали. Мне было важно узнать, как наименее популярное шотландское насекомое и его близкий родственник москит могут помочь врачам и пациентам вроде меня и Билла.

Итак, стоя обнаженным в сгущающихся сумерках и безумно улыбаясь, я ждал. И… ничего. Никакой боли. Совсем. Разочарованный, я вернулся к себе в коттедж, и тут мне открылась истина. Мою кожу испещряли десятки красных, круглых и страшно зудящих волдырей. Я отхлебнул еще виски, принял ванну с грязноватой водой и задумался: как же им это удается? Как комары ухитряются делать безболезненные инъекции?

Игла – это практически синоним медицины. Через несколько секунд после рождения младенцу делают в бедро инъекцию витамина К. Мы переживаем вакцинации, обезболивающие уколы, хирургические вмешательства, эпидуральную анестезию во время родов и забор крови. Даже в жизни здорового человека много игл. У пациентов вроде Билла каждый поход в больницу сопровождается введением в разные участки тела стальных «дротиков» всевозможных типов и размеров. Если вы заболеете сахарным диабетом, как 400 миллионов (9 %) взрослых людей по всему миру, иглы станут неотъемлемой частью вашей жизни.

Большинство процедур, которым нас обучали в медицинской школе, были связаны с иглами: забор и переливание крови, введение антибиотиков, установка катетеров, инъекции обезболивающих препаратов, блокады нервов, биопсии.

Из‑за боязни уколов многие люди не обращаются за медицинской помощью.

Трипанофобия, самая распространенная фобия в мире, мешает людям вакцинироваться и сдавать кровь на анализы, с помощью которых можно было бы выявить рак и другие заболевания на ранней стадии. Точно так же, как страх высоты обусловлен не самой высотой, а боязнью упасть, людей страшит не игла, но боль, что она причиняет. Итак, давайте вынесем определенные уроки из сотни моих укусов и выясним, как наиболее опасное животное на земле может сделать инъекции безболезненными.