Одна неделя в Рио

Линда закусила губу. Приказывать было легче, чем слушаться. Обычно она без проблем держала свои чувства под контролем. Никакая симпатия, никакое физическое влечение не может послужить оправданием слабости. А Линда Кромвелл ненавидела слабость в любом ее проявлении.

У меня просто слишком давно не было мужчины, вот и лезет в голову всякая чушь.

Чтобы отвлечься, Линда принялась вспоминать, когда последний раз испытывала к мужчине нечто большее, чем равнодушие. Выходило не очень весело. Три с лишним года назад, когда она в очередной раз приехала в Айову к родителям на Рождество. Среди прочих гостей в доме Кромвеллов был некий Дэнни Райан, симпатичный парнишка, на пару лет младше Линды. Кажется, программист в небольшой фирмочке в Де-Мойне... или менеджер по продажам. Перспективный мальчик, как сказали бы ее родители.

Впрочем, неважно. Она и лицо его с трудом помнит, что уж говорить о должности! Дэнни так трогательно ухаживал за ней, что Линда решила не сопротивляться и всю неделю тайком пускала его в свою комнату. Уже потом выяснилось, что их отношения не были ни для кого тайной. Старшие Кромвеллы даже радовались, что девочка нашла себе кого-то. Наверное, рассчитывали, что если Линда влюбится по-настоящему, то решится выйти замуж и завести детишек, как все ее подруги детства.

Естественно, они просчитались. Рождественские каникулы закончились, и Линда преспокойно вернулась в Нью-Йорк, не оставив расстроенному Дэнни даже номера сотового телефона. Зачем?

– У тебя своя жизнь, у меня – своя, – сказала она ему на прощание. – Не стоит смешивать то, что нельзя смешать.

Больше она о Дэнни ни разу не вспоминала. Только сейчас, в полумраке зоны для особо важных персон в ночном клубе Рио-де-Жанейро Линда вдруг осознала, что после Дэнни у нее никого не было. Три с лишним, да что там, практически четыре года тотального одиночества.

Конечно, если не считать Питера.

* * *

С Питером Флемингом Линда познакомилась на корпоративной вечеринке в компании «Американ дримс фут», с которой она только-только начала работать. Позднее Линда выяснила, что Питер Флеминг был членом совета, директором АМФ, но тогда, на вечеринке она была зачарована манерами обходительного брюнета в смокинге и мягким блеском его черных глаз.

Питер был очень внимателен и не отходил от нее ни на шаг. В смокинге, с черной бабочкой, с фирменной загадочной улыбкой он больше походил на авантюриста, чем на бизнесмена. Но авантюристы были Линде не по душе, и то, что Питер при всех своих внешних данных на самом деле человек солидный, сладко грело ей душу.

После вечеринки они встретились пару раз, посидели в ресторане, сходили на бродвей-скую премьеру. Линда считала, что влюблена и что ей отвечают взаимностью. Питер Флеминг был ее идеалом. Она была уверена, что таких мужчин не существует, пыталась найти у Питера недостатки, но он был безупречен во всем.

Их третья встреча произошла на работе. Линда проверяла документацию АМФ и в нескольких подозрительных документах наткнулась на подпись Питера. Она потребовала объяснений, Питер сочинил неправдоподобную сказочку. Она ему не поверила. Разрываясь между любовью и долгом, Линда стала копать глубже.

Через четыре месяца Питер Флеминг был с позором уволен из АМФ за злоупотребление служебным положением. Линде выплатили баснословную премию, но деньги не помогли ей забыть прощальные слова Питера:

– Ты просто бездушная кукла.

Линда приказала себе не вспоминать о нем. Но порой, когда ей становилось особенно одиноко, непрошеные воспоминания рвали сердце на куски. Линда прокручивала в голове свои действия и в который раз убеждалась, что поступила правильно. Питер был виновен и должен был понести наказание. Не она столкнула его в пропасть, а он сам, его поступки, жадность, нечестность.

Но по ночам Линда представляла себе, как где-то на краю земли Питер занимается любовью с другой женщиной, и от ее выдержки не оставалось и следа. Она упустила единственного мужчину, который что-то значил для нее, и теперь обречена на страдания до конца своих дней. Однако время шло, и боль пряталась все глубже и глубже, позволяя Линде обманываться, думать, что она окончательно выздоровела.

Выходит, что не окончательно. Достаточно было покинуть надежные стены офиса, чтобы оказаться в плену горьких воспоминаний...

* * *

Сейчас вернется Антонио, и я попрошу его отвезти меня домой, подумала Линда. Лучше дочитаю те контракты. Что-то они мне не очень нравятся.

Усилием воли Линда заставляла себя думать о работе, но сквозь поток цифр в ее голове то и дело мелькала чарующая улыбка Питера, дразнящая, манящая, напоминающая о том, что она потеряла любовь, так и не успев ее познать.

Линда вонзила ногти в ладони, пытаясь физической болью заглушить боль душевную. С какой стати она так расчувствовалась? Два года не вспоминала о Питере Флеминге, и вдруг на тебе, выскочил из закоулков памяти, как чертик из коробочки. Или все дело в том, что Антонио чем-то напоминает ей Питера?