Одна среди туманов

– А вот смотри… – Томми постучал ногтем по прямоугольнику с именем Эммета. – Похоже, что свадьба мисс Сары Бет и Уилли была вынужденной.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я, не совсем понимая, что именно Томми увидел в книге.

– Дядя Эммет родился всего через полгода после свадьбы.

– Разве?.. Ах да, верно! – В течение нескольких секунд я тупо разглядывала страницу, не зная, имеет ли обнаруженный Томми факт какое-либо значение, кроме того, что двум влюбленным не хватило терпения дождаться первой брачной ночи. Томми тем временем схватил еще несколько печений и вышел, жуя на ходу, а я закрыла книгу и вернулась к грязной посуде. В глубине души я надеялась, что монотонная и скучная работа поможет мне успокоиться и разложить по полочкам все, что́ я узнала сегодня.

Когда с посудой было покончено, я сполоснула руки и, вновь вооружившись книгой миссис Шипли, отправилась на веранду, чтобы дождаться Кло. Белый пес все еще был там; завидев меня, он покосился в мою сторону и застучал по полу хвостом, но я знала, что на самом деле ему нужна вовсе не я. Похоже, моя приемная дочь сумела покорить сердце бездомного – теперь я в этом почти не сомневалась – пса. Это, в свою очередь, грозило обернуться новыми сложностями – и в совсем уже недалеком будущем, но я решила, что буду решать проблемы по мере поступления.

Слегка раскачиваясь в старой скрипучей качалке, я пыталась читать историю Индиэн Маунд, но мысли мои все время возвращались к моему разговору с Матильдой, когда старая негритянка спросила, закончила ли я гоняться за своими призраками…

Интересно, что она имела в виду?

Глава 42

Аделаида Уокер Боден. Индиэн Маунд, Миссисипи. 2 апреля, 1927

Я сидела под кипарисом и читала, наслаждаясь прохладным ветерком и отсутствием дождя, что в последнее время стало настоящей редкостью. Сырость просачивалась даже сквозь сложенное в несколько раз одеяло, на котором я расположилась: похоже, дождевая вода стояла совсем близко от поверхности, а ведь кипарис рос на небольшом пригорке! Меня, однако, это не слишком занимало; здесь, в Дельте, люди привыкли к капризам природы. Каждый местный фермер знал – Миссисипи может годами течь туда, куда направляли ее бег возведенные по берегам дамбы, но стоит зарядить дождям, и все сразу меняется. Повышается уровень грунтовых вод, посадки заливает водой, а урожай гниет на корню. К счастью, такое случалось не часто, но все-таки случалось. Сейчас каждый житель Индиэн Маунд и окрестностей отлично знал без всяких инженеров, что нас ждет большое наводнение – знал, но не мог сказать точно, когда оно начнется.

Пока я лениво перелистывала страницы романа, Бутси сидела в коляске и пыталась засунуть в рот свою маленькую ножку. Ботиночки я ей уже давно не надевала, потому что она каждый раз ухитрялась разуться и расшвырять обувь по всей комнате. В коляску я положила достаточно одеял и могла не беспокоиться, что ребенок замерзнет. Бутси, похоже, и впрямь было тепло – даже ветер ее нисколько не беспокоил. Когда очередной его порыв щекотал ее босые пятки, она только негромко смеялась, демонстрируя единственный (пока) зуб. Остальные зубы были на подходе, однако, вопреки многочисленным предупреждениям тети Луизы и миссис Хитмен, Бутси вела себя совершенно спокойно, отлично спала по ночам и с аппетитом ела. А благодаря ее спокойствию я тоже не слишком переживала, а порой даже чувствовала себя лучшей матерью на свете. Ну, может, и не самой лучшей, но уж самой счастливой – точно!

Потом мое внимание привлекло движение возле дома. Обернувшись, я увидела, как открылась кухонная дверь и Матильда пропустила на кухонное крыльцо какого-то человека, закутанного в плащ. Человек – мужчина – быстро пошел ко мне, но я догадалась, кто это может быть, далеко не сразу. Впрочем, судя по тому, как Матильда в тревоге заломила руки, новости, которые он принес, были скорее тревожными, чем радостными.

Анджело Берлини я узнала, только когда он подошел совсем близко. С облегчением вздохнув, я поднялась ему навстречу и почти тотчас увидела, что передо мной совсем другой Анджело – не такой, каким я его знала. Под плащом на нем была только рубашка с закатанными рукавами и жилет, щегольская фетровая шляпа с загнутыми полями пропала, галстук отсутствовал, а черные волосы, которые обычно были аккуратнейшим образом уложены на косой пробор, падали на покрытый испариной лоб. На его верхней губе тоже блестели капельки пота, хотя погода была совсем не жаркой, а в глазах тлела тревога. Итальянец выглядел… опасным, и я машинально сделала шаг в сторону, заслоняя собой коляску.

– Доброе утро, Анджело. Мне очень жаль, но Джона нет дома, и…

Он нетерпеливо тряхнул головой.

– Я пришел не для того, чтобы увидеть Джона. Мне нужно поговорить с тобой.

В моей душе шевельнулся страх, во рту пересохло, и я лишь со второй попытки сумела произнести:

– Тогда… тогда, быть может, ты зайдешь в дом, выпьешь лимонаду или чаю со льдом?

Он коротко рассмеялся.