Одна среди туманов

Что я буду делать дальше, я даже не загадывала, словно предыдущие девять лет бессмысленного существования, движения по инерции лишили меня всякой живости и жизни, отняли всякую способность чего-то желать, к чему-то стремиться. Даже строить планы я теперь не могла. Кажется, в последний раз я занималась чем-то подобным во время своей досрочно оборвавшейся беременности. За все годы это был единственный период, когда я действительно строила планы, мечтала, пытаясь представить себе будущее своего ребенка, размышляла о браке и семье, которую мне хотелось бы иметь. Но после выкидыша я снова опустила руки. Теперь я как будто поднималась по движущемуся вниз эскалатору: вроде что-то делаешь, напрягаешь силы, но на самом деле просто перебираешь ногами на месте. Ну и «пилюли счастья» тоже, конечно, сделали свое дело.

В мастерской Томми горел свет, и я представила, как он склоняется над изящными часами на синем эмалевом браслете и чуткими руками вынимает из корпуса одну крошечную детальку за другой. Мне всегда нравилось терпение брата, его способность никуда не спешить, чтобы сделать все как следует. В поле он тоже был таким: Томми всегда дожидался самого подходящего момента, чтобы начать сев, хотя все соседи давно всё посадили и уже потирали руки в ожидании отличного урожая. Но терпение приносило свои плоды, и лучший урожай всегда оказывался у Томми. Оно помогало ему буквально во всем, за исключением разве что личной жизни. Сколько раз брат говорил мне, что рано или поздно наша мать обязательно вернется, вернется насовсем, и терпение его не подвело: Кэрол-Линн действительно вернулась.

Зазвонил мой телефон. Резкий электронный сигнал казался неуместным в спящем саду, и я пожалела, что взяла мобильник с собой – пусть даже только для того, чтобы следить за временем. Отправляясь на ночную прогулку по дому, я твердо пообещала себе, что лягу не позднее трех, словно таким образом могла обмануть собственное тело и убедить его в том, что в пять минут четвертого оно должно спать. Уловка была старая и примитивная, но иногда – очень редко – она все же срабатывала.

На экранчике телефона высветилось имя Марка, и я почувствовала, как по моей спине пробежал озноб. Впрочем, я знала, что это он, еще когда раздался самый первый звонок. Никто другой не стал бы звонить мне посреди ночи.

– Привет, Марк, – сказала я в телефон. Говорила я в полный голос, поскольку успела отойти от дома достаточно далеко, да и гудение установленных в комнатах кондиционеров заглушало любые доносящиеся с улицы звуки.

Его голос показался мне на удивление жизнерадостным, почти счастливым (вот не думала, что когда-нибудь мне придет в голову использовать эти два слова в отношении бывшего мужа!). Кроме того, у меня сложилось впечатление, что он давно проснулся или, напротив, еще не ложился, и первые же его слова подтвердили мою догадку.

– Добрый вечер, Вивьен, – сказал Марк бодро. На заднем плане я расслышала что-то похожее на объявление, которые делают на вокзале или в аэропорту. Рейс туда-то отправляется во столько-то…

– Ты где? – поинтересовалась я.

– Странно, что ты спросила… Собственно, я по этому поводу и звоню. Дело в том, что мы решили прервать наш медовый месяц. То есть это Тиффани решила… Она соскучилась по дому и хочет как можно скорее вернуться в Штаты, чтобы начать вить гнездо.

– Вить гнездо? – переспросила я, и Марк глупо захихикал.

– Ну обставлять дом, покупать нужные вещи и всякое такое. Видишь ли, Тиффани ждет ребенка. Мы ждем!..

Я почувствовала, как мое сердце пропустило удар.

– Твоя подружка беременна? – спросила я напрямик, желая убедиться, что не ослышалась.

– Ну да! Я буду отцом, представляешь?! – сказал Марк, и я поняла, что идиотски-счастливые интонации в его голосе мне не почудились.

– Ты уже отец, Марк, и у тебя есть дочь. Или ты забыл?..

Марк даже не стал притворяться, будто смущен своим промахом.

– Ну это будет первый желанный ребенок, – заявил он. – Вообще-то, мы с самого начала, гм-м… работали в этом направлении. Я просто не ожидал, что все получится так быстро.

Сжав кулак, я наугад взмахнула рукой, мечтая о том, чтобы Марк оказался рядом и я могла выместить на нем всю свою горечь и разочарование. Багровая пелена застилала мне глаза, а внутри стремительно разрасталась пустота, которую мне было нечем заполнить.

Моя рука задела одно из зеленых кресел, и я, не глядя, упала на сиденье.

– О’кей, – проговорила я в телефон. Ничего другого мне просто не пришло в голову. Да и что я могла сказать? «Замечательно!»?.. «Поздравляю!»?.. С моей точки зрения, говорить подобное было все равно что разбрасывать конфетти на похоронах.

– О’кей?.. – озадаченно переспросил Марк. – Это все, что ты можешь сказать?

Я посмотрела на небо, на вопросительный знак луны, и ответила чистую правду:

– Да, Марк, это все, что я могу сказать, потому что когда-то я тоже мечтала, чтобы у нас с тобой был ребенок. А еще у тебя есть двенадцатилетняя дочь, которой совершенно незачем знать, что ты ее не хотел.

Телефонный аппарат донес до меня протяжный вздох.