Одна в Америке

Ей необходимо было услышать эти ободряющие слова. Она почувствовала, как хватка страха, сковывавшего её существо последние несколько дней, сильно ослабла.

– Тебе понравился врач? – спросила Линда, когда они сели в машину.

– Очень! Мне даже кажется, что у меня перестал болеть живот. – Ирина засмеялась.

Линда тоже захохотала.

– Я знаю, так иногда бывает после посещения доктора, но лучше ты не говори об этом Дону, иначе он будет смеяться над тобой до окончания года, – посоветовала Линда.

Дон был, видимо, серьёзно обеспокоен жалобами Ирины, поэтому, как только вернулся с работы, сразу увлёк Линду в свой кабинет, чтобы выяснить у неё все подробности посещения врача. За ужином он обратился к девушке с комментарием:

– Ну что ж, Ирина, значит, во всём виноват стресс?! Чёрт тебя дёрнул отправиться в Америку, где живут идиоты с оружием! Если бы не Джейсон, ты была бы сейчас в абсолютном порядке! Что скажешь? – Он помолчал. – Или это мы добавляем в твою жизнь стресса?

Дон говорил полушутливым тоном, но по его глазам Ирина поняла, что в действительности он хотел выяснить, не являются ли его шутки источником её беспокойства. Она поспешила заверить его в обратном:

– Дон, я совсем не переживаю из-за твоих шуток. И вообще, в вашей семье я чувствую себя свободно и комфортно, возможно, впервые за столько месяцев в Америке. – Ирина с благодарностью взглянула поочерёдно на Дона и Линду.

– Вот видишь! – Дон осуждающе посмотрел на жену. – Мои шутки не имеют отношения к её стрессу. У неё с головой всё в порядке. И нечего меня во всём обвинять.

Видимо, у Линды было своё мнение на этот счёт.

– Ну и отлично, – обрадовалась Линда. – Я серьёзно переживала, что ты расстраиваешься из-за уколов Дона. Да я бы сама из-за них переживала, будь я на твоём месте! Он кого хочешь до стресса доведёт. – Она улыбнулась и подмигнула Ирине.

Перед сном, лёжа в своей кровати и наблюдая за круглой луной, которая заглядывала в окно, словно незваная, но полноправная гостья, Ирина перебирала в голове все ситуации, которые остро переживала за последние полгода.

Первое, что пришло в голову, – смерть отца. Она была слишком неожиданной и нелепой, чтобы девушка могла принять её без внутреннего протеста и сопротивления. Отец никогда не посещал больниц и ни на что не жаловался. Представить его на больничной койке было немыслимо. Он очень радовался Ирининому успеху, тому, что она поедет в Америку. Отец очень гордился дочерью. А потом внезапно произошёл приступ: здорового и физически сильного мужчину скрутила жесточайшая боль. Сутки он сопротивлялся и не разрешал вызывать скорую. И только когда терпеть уже не было сил – сдался. Операцию проводили ночью: с субботы на воскресенье. У отца был перитонит. Сама операция прошла успешно, но, когда отцу давали наркоз, трубка с подачей кислорода попала не в трахею, а в пищевод. Врачи не сразу заметили ошибку. Мозг оставался без кислорода больше пяти минут.

Отец пролежал в коме семь дней. Семь бесконечных дней, которые Ирина вместе с мамой и родителями отца провели в коридоре больницы. Семь жестоких дней, когда весь мир Ирины крошился в пыль, стирая все её прежние мечты, выжигая из сердца радость. Впервые её вера в жизнь и в счастье потерпели крушение. Впервые она поняла, что любая опора в жизни – не больше чем иллюзия, которая может в любой момент рухнуть.

Она поехала в Америку только потому, что отец мечтал об этой поездке. Хотя всей её семье было, конечно, нелегко принять такое решение.

Потом Ирина вспомнила, как впервые увидела Бьютт-Фолс, как оказалась в своей крошечной каморке; вспомнила, как сильно ей не хватало воздуха, когда она пыталась бороться с чувством безысходности, как ей было больно и одиноко; вспомнила откровение Энджел, которое потрясло её до глубины души.

«Разве могут шутки Дона сравниться с тем грузом боли, которые я накопила к моменту встречи с семьёй Лефиве? – усмехнулась Ирина, разговаривая сама с собой. – Бедный Дон, он и вправду подумал, что мог стать причиной моей болезни!»

Конечно же, Ирина не рассказала о своих переживаниях ни Дону, ни Линде. Это было лишним. Но теперь, когда доктор назвал причину её проблемы, она постаралась отыскать в памяти все случаи, когда душевная боль была настолько сильна, что смогла проникнуть в тело и оставить там физические раны. Она увидела, что их накопилось слишком много.

«Неудивительно, что тело не справилось. Чаша боли перевесила чашу радости»,–невесело заключила Ирина после долгих раздумий.

Вскоре пошли на рентген. Перед процедурой Ирине дали выпить густую белую массу. Пить было не очень приятно, но терпимо.

Потом её положили на стол, стоявший посередине кабинета, и оставили одну. Над столом был закреплён рентгеновский аппарат. Процедура заняла пару минут.

На следующий день со снимком она должна была снова появиться у доктора.

В эту ночь Ирина опять не спала. Все сомнения роем поднялись в её голове. Она представляла, что на снимке самые жуткие болезни, какие только можно представить.

Хорошо, что приём состоялся утром и ей не пришлось трястись ещё несколько часов.