Однако, псих

Сегодня на рынке меня пытались обмануть и обокрасть. Но это мелочи. Когда я зашёл в лавку этого татарина, то попросил крупы, так ничего толкового и не выбрав. Он выглядит бедным торговцем. И я почти уверен, что его лавочка кормит его двоих мальчишек, а торговля деревянными и вязаными игрушками его жены обеспечивает двух дочерей. Сердце обливается кровью, когда ты приходишь. Но он слишком скромен, чтобы попросить хотя бы что-нибудь купить. Он мыкается, отводит глаза и смиренно ждёт, сидя на своей крепкой, как его желание жить на этом свете, табуреточке. И ты не можешь уйти, ничего не взяв, не можешь не зайти разок в пару дней, чтобы дать татарину монетку, которую он не возьмёт даром. Никогда.

Сын этого татарина – старший – любознательный мальчик. Иногда он встречает меня у колонн этюдариума и мы гуляем по коридорам этого массивного здания. Я насколько могу утоляю его любопытство. В нашей библиотеке – самой большой в городе – можно достать любую книгу. Когда мне нужно идти, я достаю татарчонку книжечку, и он надолго погружается в неё.

***

Я читал рекомендованную литературу, лёжа не маленьком диване, как мне пришло приглашение в кафе. От Вана. Я был один раз в кафе. В детстве. Но я запомнил это на всю жизнь. Там было много людей, которые были похожи одеждой на моих родителей. Там не было богатых и бедных.

Слышался звон блюдец, скрежет вилок, удары стаканов о столы. Вокруг пахло едой, среди всех запахов выделялся запах пюре и котлет. Я вскарабкался на свой стул и начал вертеться, смотря на людей, которые, по моему мнению, должны были сосредоточенно есть, однако они болтали и лишь подчас вспоминали про пищу.

Я вышел в канадский сквер и добрался до открытой узкой пешеходной улицы. По правую сторону её я и нашёл нужное кафе. На вывеске по-английски было написано «Канада» и был нарисован улыбающийся бобёр с кленовым листом.

Я проходил мимо столиков с разными людьми, принимающими пищу на открытом воздухе. Здесь были и американцы, и австралийцы, и немцы. НЕМЦЫ! Американцев и австралийцев я по акценту узнаю, а вот немцев я чую всем нутром – у меня внутренний радар есть.

Я ускорил шаг и тут меня кто-то схватил за низ рубашки. И по касанию руки я знал, что это чистокровный ариец. Это был друг Вана. Он улыбнулся и пальцем показал, что Ван ждёт меня за столиком, который я уже прошёл. Немец сидел рядом с некой девушкой, но я не стал рассматривать их, а направился к Вану.

Ван сидел за таким же круглым столом, как и все, и смотрел на немца. Когда я занял свободное место, Ван взглянул на меня с улыбкой и протянул руку:

– Какой-то ты зашуганный. Как дела? – Ван спросил и приготовился слушать, уставившись на меня.

– Да… Всё хорошо.

– Ты здесь нечасто бываешь?

– Я удивлён, что у тебя есть деньги на кафе.

– У кого-угодно, кто хоть немножко зарабатывает, есть возможность поесть вне дома.

– В этюдариуме, например, – я надеялся, что Ван поймёт шутку.

– Ты безработный. Если бы у тебя была мотивация учиться, чтобы зарабатывать своими знаниями, ради себя и семьи, ты бы быстрее и эффективнее обучался.

– Угу.

«Железная логика», – подумал я.

– Давай поедим, а? – Ван сунул мне в руки бумажку с названиями и изображениями блюд.

Цены были страшные. Ван, не глядя на меня, сказал:

– Я заплачу. Не отказывай себе.

– М, – только промычал я, и в голове встал закономерный вопрос.

Чего я хочу? Я исподтишка взглянул на Вана и окончательно убедился, что его слова не фикция. Ван в ту же секунду, как я опрометью кинул на него взгляд, повернул на меня лицо с широкими зрачками и сразу же отвернулся.

Перебарывая инстинкт заказать самое дешёвое, я решил отведать нечто среднее по стоимости. Средним оказались бекон и кленовый сироп. Поморщившись от представленного вкуса данного комбо, я решил заказать просто кленовый сироп:

– Это всё? – спросил официант с французским акцентом.

– Д… – я случайно кинул взгляд на Вана и увидел, как он втихаря ржёт. Мне всё равно. У меня сегодня высокоуглеводный обед. – Да, это всё.