Однажды, в галактике Альдазар

Родас молчал.

Он подумал о том, как сам изменился в последнее время.

Он больше не был тем оружием, которое без сомнений могло действовать, не оглядываясь на последствия. Его разум больше не был остро отточенным клинком, машиной, решающей проблемы. Он думал о сексе, сидя на правительственном совещании, делал нерациональные вещи и в целом вёл себя очень... дефективно.

По-человечески — в самом худшем смысле этого слова.

Возможно, ему не стоит видеться с Катериной. Как минимум, хотя бы сегодня.

-

День 3

Его Катерина была нежным, уязвимым и трогательным созданием.

Именно потому, собственно, она очень трогательно вскрыла электронный замок направленным мини-взрывом — по стандартам всех спецподразделений ЗС — вошла, встала над Родасом, скрестив руки на груди, и нежно поинтересовалась:

— Ну, и какого хрена?

Родас, который как раз сидел у себя в кабинете, общаясь по вирту с подчинёнными, с некоторым сомнением смотрел на хмурую Кат, не вполне понимая, что она тут делает. Зная, что ей может быть несколько скучно, он позаботился о её досуге, так что проблем не должно было быть.

В теории.

На практике она стояла, хмурая, уперев руки в бока, и с непонятным выражением в глазах смотрела на него.

— И? — поинтересовалась она мрачно. — Так и будешь молча таращиться на меня, как на привидение?

Всё же, иногда тот факт, что он не может читать её мысли, был поразительно неудобным.

— А что именно я должен сказать?

— Ещё раз, по слогам: какого хрена, Родас!?

— Извини, но я всё ещё не могу читать твои мысли. Так что, боюсь, тебе придётся быть немного… конкретнее.

— Ага. Конкретнее. Хорошо, буду конкретнее: почему ты ночуешь здесь, на диване, а не у себя в башне?

— А откуда…

— Не тормози, ты сам в первый же день дал доступ к твоему местоположению. Я возражала, кстати.

Справедливо.

И тот факт, что он об этом забыл — ещё одно доказательство эмоциональной компрометации.

— Во-первых, этот диван вполне оборудован для сна и полностью комфортен. Во-вторых, я иногда ночевал здесь и раньше, не вижу в этом ничего запретного. В-третьих, это технически твоя башня…

— Родас.

Он умолк. Ему стало как-то неловко, хотя он в жизни не смог бы себе объяснить, почему.

— Наверное, я должен извиниться, — сказал он осторожно, — но просто не знаю, за что.

— Ага, — Катерина вздохнула.

Она почему-то вдруг перестала казаться воинственной и решительной, и Родас вдруг увидел сомнение и неуверенность в её движениях, когда она осторожно присела напротив.

— Базово извиняться не за что, — признала она, — но после нашего первого эксперимента я думала… Я ждала тебя вечером, короче.

— Я прислал тебе новый кар для тестирования.

— Ага. И это крутой кар. Но мне всё ещё паршиво думать, что от меня им отмахнулись.

Родас с удивлением услышал в её голосе странную… Дрожь?

Это безумие какое-то. Почему только люди такие? Всё совершенно нелогично. Почему она так огорчилась? Неужели она подумала…

— Слушай, я допускаю, что тебе не понравилось, хотя со стороны и не скажешь, — заговорила Катерина каким-то незнакомым, очень неуверенным, глухим голосом. — Допускаю, что сделала что-то не так. Но я не понимаю… Ты мог бы просто сказать, знаешь?

Как могла бы выразиться сама Катерина, приплыли.

Родас не особенно во всём этом разбирался, правда. Но всё же невозможно читать мысли окружающих в режиме нон-стоп и совсем ничего не понимать в таких вещах.

Похоже, он умудрился довольно серьёзно ошибиться в своих расчётах.

Пора исправлять.

— Это не потому, что ты делаешь что-то не так, — сказал он, — это всё я. Точнее, мой дефект.

— Ладно, — сказала она задумчиво, но вроде бы уже не так расстроенно, — в твоём исполнении эта избитая фраза про “не ты, а я” звучит даже не обидно. И что там опять не так с твоим дефектом?

— Он прогрессирует слишком быстро.

— И это плохо?

— Я думал о тебе весь день.

— Ужас какой! Да, это точно повод волноваться, без вариантов!

Она всё ещё не понимала.

— Я пропустил половину совещания, представляя, как ты делаешь… разные вещи.

— Всё лучше и лучше, — в её голос вернулась уверенность, а глаза блестели. — И что именно ты представлял, м?

Родас вздохнул.

— Возможно, я представлял, что ты входишь в кабинет посреди рабочего дня, обнимаешь меня, целуешь, становишься на колени и… Не важно.

— Ну почему же не важно?

— Потому что это в любом случае делает меня совершенно… рассеянным. Отвлечённым. Неэффективным как оружие. Я… меняюсь. Это опасно. Это может привести к катастрофическим последствиям.