Однажды в Москве. Часть II

Утром с помощью Толика я спустился во двор. Боль заметно отпустила. Я полной грудью вдохнул зимний воздух. Сегодня, кажется, впервые запахло весной. Я с удовольствием взглянул на робко выглядывающее за облаками солнце. Оно всегда ассоциировалось в сознании с Баку. Я вспомнил детство, когда на пиршагинской даче на рассвете специально бегали с соседскими ребятами к морю, которое была в двух шагах, чтобы запечатлеть в памяти эти волшебные мгновения.

В Зеленом доме я тоже стал надеяться на чудо. Вероятно, он на всех оказывал такое воздействие. Здесь, в зимнем спокойствии застывшей природы, все казалось нереальным. И жизнь на волоске, которую я вел, и череда смертей, и болезнь жены… Порой казалось, что это не я хожу по садику – кто-то другой, чужой. А я смотрю на все это, как в киноленте. Сейчас подойдет Джуля и принесет чай с виноградным вареньем, которое мы оба любили смаковать, а после вместе будем смотреть по телику на эти порой немыслимые, порой грустные истории, происходящими с нашими двойниками…

Могила Арама от окружающего ландшафта выделялась едва заметным бугорком, на котором отсутствовал снег. На стволе акации был прикреплен небольшой деревянный крестик. Обернувшись, я увидел, как подошла Марго, укутавшись в теплую дубленку, и присела на стул перед могилой. Это, наверное, была ее каждодневная процедура.

Вспомнилась первая встреча с Арамом. Все-таки интересная штука эта жизнь. Ведь не будь этой встречи в Измайловском комплексе, наша жизнь потекла бы по иному сценарию. Был бы сейчас жив Артур, продолжали свои темные делишки группа Багдасаряна, и не было бы в этом райском саду три мужские могилы одной несчастной женщины. И ее не было бы здесь. И меня…

Может, мы убили бы друг друга там же, в комплексе. Но одна выдержанная пауза терпимости, и провидение нарисовало нам другой сценарий, другую судьбу.

После прогулки мне стало лучше. Я понял, что кризис проходит. С аппетитом ел, пил свежевыжатые соки, которые энное количество выдавливала для меня Марго. Я набирался сил. Беспокоился лишь за Джулию. Что-то грызло меня изнутри.

Мы даже не следили за новостями, настолько это надоело…

Павлик появился спустя трое суток, к вечеру. Мы сидели за столом и ужинали. Услышав условленный стук в калитку, Толик помчался навстречу брату. Через какое-то время вернулся, молча сел, но не прикоснулся к еде. Вслед за ним появился Павел – растерянный и поникший. Я его видел таким после смерти Мансура. Сердце кольнуло. Как я хотел, чтобы он сообщил что нас ищут, или на след напали и даже вот-вот настигнут…

Он стоял на пороге, мялся и мялся. Смотрел в сторону.

К горлу прилип большой, густой ком. Я еле выдавил:

– Джуля?..

Павлик устало сел на стул у порога, положив руки на колени…

Это в книжках пишут, что у кого-то закружилась голова, небо с землей поменялись местами, от скорбной вести человек упал в обморок или еще что-то. На самом деле все не так. Просто непередаваемая усталость, пустота внутри от потери любимого человека, ощущение никчемности всего бытия.

Всего, что тебя окружает…

– Когда это случилось?

– Девятнадцатого, под утро.

Был февраль месяц. Дни прошли, как одно мгновение.

Вспомнил телефонный разговор с тестем. Как он заплакал в трубку.

“– Она не приходит в себя, Рафаэль…”

Она умерла на утро.

Вспомнил сон на рассвете, когда ждал Никитина. Вспомнил как бежал за Джулией, так и не догнал…

Джулия прощалась со мной. Прощалась смеясь, ослепительна красивая под лучами весеннего солнца, среди деревьев, покрытыми бело-розовыми лепестками. Видимо такой она хотела остаться в моей памяти…

Прощалась в родном поселковом парке, где нас связывали столько незабвенных воспоминаний. Под музыку старинного вальса, символизирующую окончание самой счастливой эпохи…

Этот день уже до конца моей жизни будет точкой отсчета, как и другое число – день ее рождения. И память уже будет форсировать между двумя этими датами.

Я вспомнил слова Наили: “…Надо ждать. Может, чуда…”

– Она солгала.

– Кто?

– Наиля. Сказала, ей лучше.

Павлик мгновенно понял.

–Она тебя спасла. Если в тот день сунулся бы в дом, мы бы и тебя потеряли. Я еще не говорю, провалили бы операцию. Я встретился с твоими. Менты сидели в засаде – тебя ждали.

Ее похоронили через сутки. Все тихо проделали. Боялись, что слух дойдет, и тогда тебя уже ничто не остановит. Лишь после похорон легавые сняли засаду. Поверили, что вы действительно разошлись или же ты соскочил.

Тесть твой плох, но держится. Все очень боятся за тебя. Он так и сказал: если и с тобой что случится, они не переживут. С пацаном все нормально. Так и сказали, пусть крепится, это судьба. Пусть себя ради сына бережет.

– Где похоронили?

– Рядом с Артуром. Их могилы рядом.

– Ты был там? – я нашел в себе силы удивиться.

– Да. Мне надо было все проверить.

– …

– Все чисто. Или махнули, или им действительно не до тебя. Скорее второе…

Я вдруг заметил, что крошу на столе хлеб. Меня затошнило.

– А Мансур с Митяем?

– Всех похоронили. Всех рядом.

– Я поеду! Сейчас же!

Павел попытался возразить, я перебил:

– Мне лучше. Пойми, если останусь, чокнусь. Поездка отвлечет…