Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры

— Так и думал, что всем первым делом придет в голову именно это, — ответил он. — Но нет. Я буду Друидом! Как вам это нравится, а?

— То есть, вы хотите сказать, что принадлежите к…

— Не-е-ет! — громко прервал ее Хилари. — Вы подумали, что он принадлежит к какому-нибудь псевдоисторическому «Древнему ордену», чьи члены щеголяют в бородах из ваты и выставляют себя полными идиотами каждый второй вторник каждого месяца? Ха!

— Ну ладно, хватит, старина, перестань, — прервал его дядя. — Ты к ним несправедлив.

— Ну, разве что самую малость. Однако дело не в этом. — Хилари снова повернулся к Трой. — Просто в «Алебардах» святой Николай Мирликийский, известный также как Санта-Клаус и еще под целым ворохом старинных тевтонских имен, официально заменен по-настоящему древней и гораздо более подлинной фигурой: великим провозвестником зимнего солнцеворота и верховным жрецом всех его обрядов. Тем самым, который оставил — сейчас уже не важно, умышленно или нет — столько своих профессиональных навыков и функций в наследство христианским преемникам. То есть фигурой Друида!

— И приходской священник совсем не против, — с горячностью вставил полковник, — ей-богу, уверяю вас. Он нисколечко не против.

— Это меня как раз меньше всего удивляет, — ядовито вставила миссис Форрестер и с загадочным выражением фыркнула.

— Да-да, он и сам приходит к нам на все праздники. В общем, вот так-то — сыграю я, понимаете ли, Друида. С тех пор как Хилари поселился в «Алебардах», я каждый год его играю. То есть у нас, знаете ли, будет и елка, и «ветка поцелуев»[78], и сколько угодно букетиков из омелы. Ведь у нас собираются и все детишки — все, сколько их ни будет в тот момент на месте — и из Юдоли приходят, и отовсюду по соседству. Чудесные получаются представления, и я обожаю в них участвовать. А вы любите переодеваться и наряжаться?

Он задал этот вопрос с таким волнением и воодушевлением, словно какой-нибудь сказочный герой из «Алисы в Стране чудес», что у Трой не было другого выхода кроме как ответить утвердительно, причем с энтузиазмом. Теперь она почти ждала от озорного полковника дружеского предложения нарядиться как-нибудь на днях вместе.

— Дядюшка Блошка — прекрасный исполнитель, — сказал Хилари, — а его борода — настоящий piece de resistance[79]. Ее делает по спецзаказу фирма «Лучшие парики мира»[80], представляете? Она не посрамила бы и короля Лира! А сами волосы, сам материал для бород! Ничего общего с обыкновенной химической ерундой. Сами увидите.

— Но на сей раз мы решили внести кое-какие изменения, — с энтузиазмом вступил полковник Форрестер. — В фирме мою бороду слегка отреставрировали. Тамошний парень сказал: слушайте, если с ней ничего не сделать, будет выглядеть, словно вам все равно, знаете ли. Словно вы самоустраняетесь. Нельзя же было такого допустить, знаете ли.

Тут подошел Хилари с напитками, два из которых почему-то дымились так, что даже лимоны, насаженные на края бокалов, запотели.

— Вот ваш грог из рома, тетя Клу. Попробуйте, сахару хватает?

Миссис Форрестер обернула горлышко бокала носовым платком и присела в кресло.

— Вроде все нормально. А Фреду в стакан ты муската добавил?

— Не добавлял.

— Ну и ладно.

— Наверное, вам кажется чудны́м, — полковник подмигнул Трой, — что мы тут пьем грог из рома перед ужином, но после долгой дороги, знаете ли, это лучшее средство, ей-богу. Получается все равно как на ночь, никакой разницы.

— Аромат от этого грога восхитительный.

— Хотите бокальчик? — тут же предложил Хилари. — Вместо «Белой женщины»[81]?

— Да нет, спасибо. Пожалуй, я останусь верна «Белой женщине».

— Ну и правильно. Я тоже. Итак, мои хорошие, — обратился Хилари ко всем присутствующим, — в этом году нам предстоит совсем домашняя, камерная вечеринка, так сказать, за закрытыми дверями. Ждем еще только Крессиду и дядю Берта, они приедут завтра.

— Ты все еще собираешься обвенчаться с Крессидой? — спросил тетя Клумба.

— Естественно. Все как договорено. И я страшно надеюсь, тетушка Клу, что со второго взгляда она вам гораздо больше приглянется.

— Это будет не второй, а пятидесятый взгляд, глаза уже натерла.

— В общем, вы поняли, о чем я. Второй — с тех пор, как мы помолвлены.

— И что с тех пор изменилось? — бросила миссис Форрестер довольно ядовито и как-то двусмысленно.

— Ну, знаете, тетя Клу, мне казалось… — начал было Хилари и как-то смущенно потер нос. — В общем, не забывайте, мы ведь познакомились в вашем доме.

— Вот тем и хуже. А я предупреждала твоего дядьку, я ведь предупреждала тебя, Фред.

— О чем это ты, Клу?

— О твоей заботе! О дочке Тоттенхэма! О Крессиде!

— Что это еще за «моя забота»? Ты иногда так странно выражаешься, дорогуша.

— Ну да бог с ним, — заметил Хилари. — Надеюсь, когда-нибудь вы перемените свое мнение, тетя.

— Блажен, кто верует. — Старая леди поджала губы. — А вы знакомы с мисс Тоттенхэм?

— Пока нет.

— По-моему, Хилари думает, что она перейдет к нему в придачу к дому. Мы все о Крессиде! — проорала она на ухо мужу.

— Слышу, слышу, — покорно отозвался тот.