Однажды во сне. Другая история Авроры

— Ну, ничего себе канавка! — протянула Аврора, нервно поводя плечами.

«Канавка», что и говорить, была что надо — широкая, глубокая, с крутыми стенками, из которых кое-где выпирали тяжелые, еще не обрушившиеся, но готовые в любой момент рухнуть вниз валуны. Время от времени это случалось, и тогда по всему ущелью прокатывался гул, за ним тяжелый, отдающийся эхом удар, а потом долгое шуршание стекающего по крутому склону песка и мелких камешков.

Не говоря ни слова, Филипп и Аврора осторожно подобрались к краю «канавки» и заглянули вниз. К счастью, ущелье оказалось хотя и довольно глубоким, но не бездонным. Сверху хорошо можно было рассмотреть дно ущелья, быстро темнеющее от начавших заливать его водой подземных ручьев и рек.

— Если мы спустимся вниз, Малефисента может сомкнуть стены ущелья и навсегда похоронит нас в нем, — задумчиво предположил принц.

Быть похороненной заживо принцессе не хотелось.

Впрочем, и вечно болтаться где-то между сном и явью ей хотелось ничуть не больше.

— Нет, погоди, — возразила Аврора. — Если бы Малефисента хотела нас убить, уже убила бы. Ты видел, как двигалась трещина? Ровно с такой скоростью, чтобы наступать нам на пятки и гнать вперед, но никак не быстрее, хотя могла бы. Это может означать только одно: Малефисента пыталась вернуть нас обратно к замку, заставить вернуться в ее логово. Я нужна ей живой и рядом. Пока что.

— Хм… Наверное, ты права, — после некоторого раздумья согласился принц.

— Кроме того, ты можешь предложить что-то другое, кроме прогулки по «канавке»?

— Нет, — со вздохом покачал головой Филипп.

Он попробовал ногой почву на краю склона — прочная, держит — и только после этого протянул Авроре свою руку. Она приняла ее, отметив про себя, какими привычными всего за несколько последних часов стали для нее прикосновения Филиппа. Не задерживаясь на этой мысли, принцесса начала спускаться вниз. Одной рукой она опиралась на руку принца, а второй скользила по холодному склону, пытаясь зацепиться за выступающие из земли корни.

— По крайней мере, теперь понятно, что ловушкой была эта «канавка», а не ручей, из которого я решил напиться. Это радует, хотя бы ни в кого не превращусь, — усмехнулся принц, пытаясь поддержать Аврору своей незамысловатой шуткой.

— Ага, — вяло откликнулась принцесса. Улыбаться ей совершенно не хотелось, она очень скверно чувствовала себя — кружилась голова, подташнивало, ныла подвернутая лодыжка. Испарилась куда-то решительность, которой так много было у нее совсем недавно. — Ловушка, да… Малефисента знает, где мы, и, как я подозреваю, знает даже о наших намерениях. Она пытается меня освободить, вернуть к себе. И пойдет ради этого на все.

— Вот и хорошо, просто отлично! — воскликнул Филипп.

Аврора замедлила спуск, удивленно захлопала ресницами. Она ослышалась?

— Прости, не поняла, — сказала Аврора, причем с некоторой задержкой, чтобы не произнести вслух другие, промелькнувшие у нее в голове слова. Слова, произносить которые принцессам категорически не рекомендуется.

— Ты что, не понимаешь? Чем меньше Малефисенте будет нравиться то, что мы делаем, тем больше ловушек она начнет нам ставить. А чем больше ловушек она начнет ставить, тем вернее мы сможем говорить о том, что идем правильным путем и приближаемся к своей цели. К феям. К развязке всей этой истории!

— Ах, ты в этом смысле…

До чего же все-таки мужская логика отличается от женской! До таких выводов ей бы никогда не додуматься. А смысл в его словах был, да еще какой! Чем хуже нам, тем лучше… Короче, это очень хорошо, что пока нам плохо. Любопытная мысль.

— Это же элементарно, Роза! Когда сэр Паломер, например, начинает высылать вслед моему конному авангарду лазутчиков ценой в один балл, я точно знаю, что близок к тому месту, где он прячет корону. Нормальная игровая стратегия.

— Что за бред ты несешь? — решив наплевать на все правила этикета, спросила Аврора. — Лазутчики ценой в один балл… корону куда-то запрятали… Послушай, мы в чьем сне сейчас находимся — в твоем или моем?

— Ну, как же, «Поймай короля»! Ты что, никогда в эту игру не играла? Поверить не могу. Даже мои сестры, и то… — Он увидел удивленно поднятые брови Авроры и заговорил спокойнее: — Ладно, не важно. Хотя знаешь, сравнение с игрой здесь будет в самый раз. Представь, что ты играешь с Малефисентой в игру — опасную, рискованную. Ставка в этой игре — жизнь. Если ты выиграешь и проснешься, вместе с тобой проснется, я уверен, все королевство, и я проснусь тоже, и мы с тобой заживем долго и счастливо. А Малефисента умрет. Ну а если выиграет она — конец тогда и тебе, и всему твоему королевству.

Вот теперь Авроре стало по-настоящему плохо.

Желудок свело. Когда она в последний раз ела? Как далеко до дна ущелья! Какие крутые у него стены!

Играть на жизнь или смерть с Малефисентой! Да что может противопоставить этой хитрой и коварной злой колдунье она, глупая принцесса, ничего, кроме балов да пиров в своей жизни не видевшая и ничегошеньки о спасении королевств не знавшая.

Филипп остановился, внимательно посмотрел на Аврору, печально улыбнулся и сказал: