Однажды замужем

— Как жутко завывает! — поежилась Ирина и, подойдя к видеоустановке, переставила кассету. На сей раз симпатичная мулатка, в меру раздетая, вводила их в какой-то мюзикл.

Сергей встал, оделся.

— «Соник»? — спросил, подходя к видеоустановке.

— Нет, «Соники» уже не котируются. Это — «Саншайн».

— А-а, — протянул с должным уважением к фирме. — Понятно… Дорогая штука. — Осторожно протянул руку, уменьшил звук. — Это тебя муж снабжает?

— Сергей! Ну зачем ты?..

И вдруг задребезжал телефон. Звук у этого импортного аппарата был очень странный, словно придушенный.

— Алло, — ответила Ирина, сняв трубку. — Нет, он еще не звонил… Но Эдик всегда ставит нас в известность… Да, Катюша тоже приезжает — каникулы-то уже кончились…

«Каникулы», — повторил про себя Сергей.

Подошел к вешалке, сдернул свой полушубок. Неслышно отодвинул защелку английского замка и вышел, тихо прикрыв за собой дверь…

«СЮЗАННА, МОЯ ЛЮБОВЬ…»

Безрадостная дорога уходит в безрадостное небо. Дожди, дожди, дожди. Словно все рассчитанные на год осадки небесная канцелярия специально приберегла на июль — время «наиболее интенсивного отдыха трудящихся».

И трудящиеся уезжают чихающие, насквозь простуженные, с целым набором таблеток, капель в нос и прочей медицинской гадости. А нашему Петьке врачи так и не разрешили, и он остался с бабкой и дедом долечиваться: приедет потом поездом. Целая трагедия — он же весь год к этому готовился! Успокоили только тем, что на обратной дороге поедет машиной, вместе с нами.

Бедный ребенок! Он думает, что это безумно интересно — путешествовать на нашем «Запорожце»! Мы уже третьи сутки в пути, а от Москвы отъехали всего на пятьсот с хвостиком.

Неприятности начались сразу. Еще не вырулили из своего микрорайона, как переднее колесо поймало гвоздь — у нас ведь кругом новостройки. Михаил, чертыхаясь, полез за запаской. Долго копался, пока наконец переставил. Потом обнаружил, что камера, которую он считал целой, тоже с дырой.

— Придется ехать вулканизировать, — вздохнул, вытирая ветошью испачканные руки.

Камеры у нас все латаные-перелатанные, как и сам «Запорожец». Достался он Михаилу от отца, который, пользуясь своим правом ветерана войны, купил его почти сразу же, как наладили их серийное производство, — еще по дешевке. Покойный Степан Павлович, плотник первого разряда, страшно гордился тем, что за все годы, которые он ее эксплуатировал, ни разу не обратился к этим «жуликам на техстанциях», а делал все сам — и текущий ремонт, и аварийный. Сам перебирал двигатель, сам делал «жестянку», варил. В результате его «Запорожец» все больше и больше становился похожим на старинный пузатый самовар. «Два ветерана», — называла машину и ее хозяина моя свекровь.

Короче, поехали вулканизировать. Но пока добрались до станции, пока подошла наша очередь! Народу там — как на кладбище в родительскую субботу. Можно подумать, что все владельцы легкового транспорта ринулись в ремонтные мастерские и вместо того, чтобы лежать где-нибудь на солнечном берегу и слушать шум волн, вдыхают пыльный, пропитанный гарью воздух автосервиса, нервно поглядывают на часы и, вытягивая шеи, зорко следят за узким темным проемом, откуда слесарь выбрасывает готовые колеса — черные, как и он сам.

— Не пускайте, не пускайте! — взрывается время от времени толпа ожидающих. — Мы все тут участники!

— Не нахальничай, ну ты! И я инвалид, и я право имею! Вот я сейчас тебе покажу!..

Со станцией мы распрощались только во второй половине дня.

Когда выехали наконец на Симферопольское шоссе, были оба измотанные, злые. Радости от движения я не испытывала — ну какая радость в этой старой колымаге? Где одна сумка отняла полмашины, остальные — хоть в зубах держи. К тому же Мишка зорко следил, чтобы стрелка спидометра не слишком-то резвилась и не перескочила за цифру 60. «Иначе наш путь на юг будет усыпан запчастями и деталями от нашего «Запорожца», — утверждал он. Нас обгоняли и обгоняли…

В первый день сделали около трехсот километров и, не доехав до Мценска, стали искать место для ночлега. Под дождем раскладывали костер, под дождем ставили палатку. Ночью, вместо того чтобы спать, я охотилась за комарами. К утру, когда их переловила и, успокоившись, стала наконец дремать, расчихался и раскашлялся Михаил.

В общем, начало отпуска — лучше не придумаешь, правда?

Второй день сразу как будто заладился.

В темпе свернули свой лагерь, легко вытолкнули с вязкой обочины «Запорожец». Завелся он тоже без особых капризов и довольно резко взял с места.

Махнув городу Мценску, бесповоротно двинулись в сторону Симферополя. Михаил удовлетворенно откинулся на спинку сиденья, потянулся к магнитофону» «Десна» тоже перешла к нему от отца, вместе с машиной.

Вдруг мы заметили, что машина слегка затормозила. А впереди бежит что-то темное и круглое.

— Смотри, кто-то колесо потерял! — засмеялся Михаил, показывая на прыгающий впереди скат. — Тоже вроде от «Запорожца».

Но тут машину резко повело влево, и мы поняли, что колесо — от нашего собственного «Запорожца».

Остановились. Муж полез под машину, что-то там смотрел, откручивал.