Одной дождливой ночью

– Думаешь, мне не хочется убить тебя? – ее лицо исказила кривая усмешка. – Я и так держусь из последних сил. Ты тоже можешь. Просто послушай себя. Вспомни, кто ты на самом деле. Все эти люди – там, снаружи – они не слушали. Мы должны найти деда и понять, как этот дождь остановить. Заставить его остановить это, если он вдруг заартачится. Я могу сделать это и одна, знаешь ли. Но ты, быть может, согласишься помочь, – ее рука выпрямилась, стала тверже.

Она прищурила левый глаз, будто целясь.

– Я на твоей стороне, – вздохнул Трев.

Сэнди опустила револьвер с явным облегчением.

– Пошли искать, – сказала она, кивая в сторону.

Трев помедлил, одарив девушку на диване прощальным взглядом.

Я еще вернусь, – подумал он.

И тут ему в голову пришла гениальная мысль.

Не было никакой необходимости ждать, пока Сэнди использует последнюю пулю. Потому что он точно помнил, что прокрутил барабан. Сэнди, чтобы застрелить его, придется пройти через пять стреляных гильз – как в русской рулетке.

Конец ей!

Конец им всем!

Нужно умыкнуть на кухне нож, – решил он. – Хороший острый нож.

Он вошел на кухню первым, едва ли не приплясывая.

За столом, уронив голову на руки, сидела женщина.

Мать, – подумал Трев.

На ней были белесые джинсы и зеленая блузка. Волосы, укрывавшие лицо, были глянцевито-каштанового цвета с рыжими прядками.

Глядя на них, он почему-то замер.

Интересный цвет. Вряд ли – натуральный.

Он нахмурился.

Темно-рыжие локоны. Локоны цвета меди…

Цвет волос Морин, – понял он.

– Он им в пищу что-то подмешал, что ли? – ворчала Сэнди.

А Трев думал о Морин; о ее волосах.

О женщине, у которой волосы были совсем как у Морин.

Трев попытался сосредоточиться на ее образе. Вспомнить ее улыбку и мягкое, всегда – чуть удивленное, всегда – призывное выражение ее глаз.

Хватайся за нее, Трев. Держись. Выбирайся.

Он подошел к разделочному столу, взял длинный нож с деревянной ручкой.

– Брось, Трев.

Он повернулся к Сэнди. В его грудь был нацелен бесполезный револьвер.

– Отведи назад курок и проверни пять раз, – сказал он ей. – Тогда последняя пуля встанет под спуск.

Она прищурила глаз, ее веко чуть дернулось.

– Советую приберечь эту пулю, – качнул головой Тревор.

16

Ведя Лин и Касси за собой, Джон ступил прямо в сердце бойни. Хуже, чем он ожидал. Гораздо хуже. Воздух весь состоял из криков, рычания, воплей и хихиканья сумасшедших. Пахло уриной и экскрементами. Куда ни кинь взгляд – всюду зарезанные, задушенные, избитые до смерти. Над мертвыми надругались снова – сорвали одежду, объели, расчленили. Какой-то мужчина в самом буквальном – в самом худшем смысле – ушел с головой в тело со вскрытой грудной клеткой. Будто собака, ищущая мышь в норе. Над ним склонилась женщина, раз за разом бившая его по хребту мясницким топориком, – он, похоже, считал это слишком пустячным делом, чтобы отвлекаться от копошения в мертвеце. Каждый удар сопровождался механическим смешком.

Не стоило нам выходить. Даже если мы спасемся, то тронемся, – подумал Джон. – Хотя уж лучше так. Уж лучше так, а не иначе.

Он подтолкнул Лин к ползущей по полу официантке. Верх костюма по-прежнему был на ней, а вот юбкой кто-то поживился. Из плеча торчал нож.

– Займись ею! – крикнул Джон.

Лин, поняв его, запрыгнула несчастной женщине на спину. Следом на тело насела Касси.

Никто из настоящих безумцев не присоединился к ним.

Все были слишком заняты.

Джон оглядел толпу и приметил полицейского.

Тот перезаряжал револьвер.

Их разделяло всего несколько шагов – мужчина застыл недвижимо среди изуродованных тел, по колено в крови. Опустив голову, он сосредоточенно заполнял патронами барабан.

Джон не хотел идти против этого парня.

Сейчас нужно было гармонировать с психами. Чтобы не попасться.

Я ведь не какой-нибудь там чертов герой, – подумал он.

Ему хотелось лишь выжить – и спасти Лин. Привести ее обратно домой, к Каре.

Он не хотел драться с полицейским – но уже бежал навстречу, перепрыгнув через кого-то, лежавшего верхом на чьем-то теле, оттолкнув какого-то мужчину локтем в сторону, не сводя глаз с полного барабана револьвера, готового со щелчком встать на место. Он выбил пистолет из руки полицейского и сильным ударом ладони снизу вогнал кости переносицы вверх, в мозг. Нос неудавшегося стрелка стал мягкий и почти плоский – Джон успел почувствовать это, прежде чем голова дернулась назад и бывший служитель закона, пошатнувшись, грохнулся на пол.

Так, этот из строя вышел, – подумал Джон.

Вот и все, что требовалось, – остановить психа с оружием.

Джон вдруг почувствовал себя идиотом.

Надо было забрать револьвер.