Офелия

– Давайте так, – доброжелательно и твердо говорил отец. – Вы покупаете или арендуете у меня «Посейдон» на необходимое вам время, а я арендую у вас Тритона. Услуга за услугу или деньги к деньгам – решим. Вы более опытны в таких делах, подскажете, сколько он должен пробыть у нас для э-э-э… гарантии результата? Хорошо, от недели до трех. Договорились? Я подготовлю бумаги со своей стороны. Бартоломью, за вами остаются бумаги на вашего парня.

Питер мало что понял, кроме того что «Посейдоном» в скором времени нельзя будет воспользоваться. А Йонас как раз планировал вывезти Офелию на нем. Даже упросил мистера Палмера пустить его в кабину посидеть, и пока находился там, быстро зарисовал огрызком карандаша в блокнот все рычаги и приборную панель, чтобы потом показать схему Стиву. А раз не будет машины, может, стоило бы отказаться от замысла?

В пятницу миссис Палмер отпустила Агату в кино с подругами, а для мальчишек устроила вечеринку. Накануне позвонила маме Кевина, договорилась о том, что ее сын переночует у них в усадьбе, пообщалась с теткой Йонаса, чтобы того тоже отпустили на всю ночь. В тот вечер Питер и решил все рассказать друзьям и убедить их отказаться от рискованного плана.

Вечер выдался удивительно теплым, над прудом стелилась молочная дымка тумана. Ветерок доносил далекое звяканье колокольчиков: деревенские коровы возвращались с пастбища по домам. Пахло яблоками, мокрой травой, стейками, что Ларри готовил на мангале, и чем-то неуловимо-осенним, что будило глубоко внутри грусть по уходящему лету.

Мальчишки сидели на мостках в одних плавках и футболках, пили колу из маленьких пузатых бутылок через соломинки и болтали ногами. Йонас все старался дотянуться до воды, чтобы обрызгать друзей, но его длинные ноги чуть-чуть не доставали до зеркальной глади. Офелия пребывала в хорошем настроении, шумно плескалась поодаль. Она собирала пластмассовые кубики, что плавали по всему водоему, прижимала их к себе, ныряла и на глубине выпускала. Легкие кубики всплывали, подпрыгивая над водой, и это забавляло русалочку. Питер смотрел, как она играет, и любовался ею.

– Какой она стала красивой, – потягивая колу, заметил Кевин. – С этими цветными прядями в волосах, с розовыми кончиками ушей. Чистая эльфа! Или фея, я в них путаюсь.

– Мистер Блюм, феи и эльфы антинаучны, – поддел его Йонас. – А вот девушки на открытках…

– Фу, извращенец! – возмутился Кевин.

Йонас расхохотался:

– А ты откуда знаешь? У самого наверняка есть заветная пачка открыточных кисуль?

– Я такой ерундой не интересуюсь, моя страсть – наука! – вскинув голову, объявил Кевин. – А вот ты – похотливый дикарь, дитя войны…

Светловолосый мальчишка ткнул его локтем в бок, и Кев поперхнулся колой. Откашлявшись, он забрался на мостки и мстительно пнул Йонаса пониже спины. Тот извернулся и ухватил обидчика за лодыжку.

– Еврей, а еврей, – удерживая брыкающегося Кевина, ехидно произнес Йон, – ты плавать умеешь? Боксировать – ах-ха, я видел. А плавать?

– Пусти, гад! – рычал Кевин, тряся кудрями. – Я утону вместе с тобой!

– И Офелия обглодает наши кости, – с завыванием закончил Йонас.

– Хватит, – неожиданно подал голос Питер.

Мальчишки скривились, Кевин высвободил ногу из ослабевшего захвата и отошел в сторону. Йонас нахмурился, глядя на Питера:

– Ты чего такой? Пит Надут Как Сыч Сидит. Расслабься, сегодня классный вечер, тепло, дуракавалятельно. А послезавтра в сраную школу. Насладись последними деньками свободы. – Он хлопнул его по спине и вздохнул: – Курить хочу. Дико. Я отойду куда-нибудь?

– Вдоль забора пройди вон туда, – вяло махнул рукой Питер. – Только маме моей не попадись.

– Она в оранжерее, не увидит, – ответил Йонас, подхватил шорты с заветной пачкой в кармане и быстро скрылся среди кустов.

Питер подтянул колени к груди, прижался к ним щекой. Хотелось пустить время назад, чтобы не было этого лета. И прожить все заново. Без Офелии. Без всей правды о Йонасе. Без чувства отчуждения к отцу и маме. Просто чтобы все было, как раньше. И не шло к чему-то неотвратимо жуткому.

– Палмер, может, я зря спрошу, но не могу молчать. Что случилось? – негромко поинтересовался Кевин у него за спиной.

Питер помялся, думая, что ответить, и неохотно выдал:

– Мне кажется, Офелии лучше оставаться здесь.

Кевин присел на корточки рядом с приятелем, близоруко прищурился, глядя на светлую тень русалки в темной воде, и удивленно спросил:

– А почему? Разве отпустить ее на волю не было твоей мечтой? Или… или ты привязался к ней и теперь расставаться не хочешь?

В горле Питера будто встал ком. Ох как тяжело озвучивать свои страхи и сомнения, когда речь идет о тех, кто дорог!

– Йонас хочет отпустить ее в океан. Чтобы она добралась до Кильского канала, а там как-то в Дрезден, к «пятну междумирья».

– Это он как себе представляет? – воскликнул Кевин.

– Тише. Понятия не имею. Да и не доставим мы ее до океана. Отец цистерну отдает.

– Ничего не понимаю. А как он русалку на выставки возить будет?