Офелия

– Поговори со мной, – попросил Питер. – То, что вчера случилось, здорово всех напугало. Я же понимаю, что это не полисмен был. Кто это, Йон? Что он тебе сказал? Что ему нужно от тебя?

Йонас не выглядел испуганным. Скорее, грустным. И глаза прятал, тянул время с ответом.

– Только не ври мне, – предупредил Питер. – Я почувствую.

– Я и правда не знаю, кто это. Но он знает, откуда я. Сказал, что мне пора домой, Пит. И ах-ха, нифига это не полисмен.

– А кто тогда?

Пауза тянулась еще дольше. Йонас потер покрасневшие от недосыпа глаза, спрятал зевок в ладонь.

– Может, тетка втихаря оформила меня в приют. Или обтяпала документы, чтобы меня выдворили обратно в Германию, – неуверенно произнес он. – Но это в лучшем случае.

– А в худшем что?

– В худшем – меня разыскал институт, на который работал отец. И они хотят вернуть меня домой.

– Для опытов? – мрачно спросил Питер.

– Ах-ха. Наверное. Больше-то и незачем. Пит, я должен бежать. Забрать Офелию – и к океану. Чем скорее, тем лучше.

Услышав шепот мальчишек, за дверью своей комнаты застучали когтями по полу бишоны. Питер дернул Йонаса за руку и взглядом указал наверх: пошли на чердак. Йон сморщил веснушчатый нос: не, я домой. Тогда Питер привстал на цыпочки и шепнул ему на ухо:

– Поговорить. Важно. На троих.

Когда они вернулись на чердак, Кевин уже не спал. Сидел в гнезде из одеял и протирал очки краем пододеяльника. Вид у мальчишки был обиженный.

– Значит, вам вдвоем дружить интереснее? – сурово спросил он, как только Питер и Йонас переступили порог.

– Че? – оторопело спросил Йон. – Ты проснись сперва, что ли.

– Я проснулся! – огрызнулся Кевин. – А вы слиняли! Как девки, в самом деле. Пошептушки за спиной, да? Вроде мы втроем дружим? Или уже нет?

– Кев, вот ты сейчас точно обижаешься, как девчонка, – с укоризной сказал Питер и присел на матрас рядом. – Мы вернулись. Что ты завелся спросонок?

– Ага, все без меня обсудили и вернулись! – Кевин чуть не плакал с досады. – Вчера все переглядывались за столом, а я сидел рядом с вами, как… как…

– Еврей, ну уймись, а? – зевнул Йонас и уселся в старое поломанное кресло, одну ножку которого заменяла стопка старых книг, обернутых наволочкой. – Я слинять хотел пораньше, а Пит меня заловил и обратно привел.

– Врете вы все. – Кевин скривился, нацепил очки и зашарил под подушкой в поисках шорт и рубашки. – Я вам просто не нужен.

– Кев, если у тебя с утра поганое настроение – не порть его всем, – не выдержал Питер. – И еще: если бы ты не был нам другом, мы рассказали бы тебе про план по освобождению Офелии?

Кевин натянул шорты на тощие ноги, сурово зыркнул в сторону Йонаса и буркнул:

– Знаешь, плохой у вас план.

– Знаешь, мы это уже слышали, – сдержанно отозвался Йон. – Предложи свой.

– А давайте я сперва выскажусь, а вы послушаете? – с нажимом произнес Питер и, дождавшись одобрительных кивков, заговорил: – Йонас, Кев уже в курсе: у нас не будет «Посейдона». Отец его продает в ближайшее время.

– Твою мать… – простонал Йон, откидываясь на спинку кресла. – Это единственная проблема?

– Нет. Кев, скажи про воду.

Тот торопливо покивал, шмыгнул носом и скороговоркой проговорил:

– Офелия пресноводная, океан может ей повредить, подумай об этом.

– Это все?

Питер и Кевин переглянулись.

– Офелия не доберется до Дрездена, – вздохнул Питер. – Туда нет пути по воде.

– Я буду с ней, – спокойно сказал Йонас. – Вы что, оба еще не поняли? Я угоню машину. Не будет машины – найду бочку и телегу, повезу Офелию в ней. От реки к реке. У меня подробная карта в голове, я помню каждую мелкую речушку на маршруте.

– Ты спятил? – вскричали ребята хором. – Это самоубийство!!!

– Ла-Манш я точно переплыву. А дальше… и дальше тоже.

– Там война! – заорал Кевин, вскочив с места. – Куда ты ее потащишь? В самое пекло? Я не спрашиваю, как, но ты…

– Не ори. Нет никакой войны. Вам врут. Как врут всем, кто находится за пределами «пятна междумирья».

Голос Йонаса звучал спокойно и устало. Питера от его тона знобило. Как будто не Йонас сидел напротив него, а что-то нечеловеческое.

«Тысяча видов дождя… – вспомнил мальчишка. – Йон, что ты теперь такое?»

– Йонас, не лучше ли оставить Офелию здесь? – предложил Питер неуверенно.

Зеленые глаза друга полоснули его презрительным взглядом.

– Это трус в тебе говорит, а, Питер Палмер? Предлагаешь оставить ее в яме с водой, кормить дохлой рыбой всю оставшуюся жизнь, да? Как думаешь, сколько она протянет? Переживет ли хотя бы одну зиму? – В голосе Йонаса плескались горечь и яд. – Что еще твой папаша придумает для нее? Пит, а ты похоронить ее сможешь своими руками, когда она умрет?

– Прекрати! – Голос сорвался в слезливый визг, Питер протяжно всхлипнул. – Вас и есть-то трое в моей жизни: ты, Кев и она! И ты думаешь, мне легко потерять двоих из вас навсегда? Думаешь, я прощу себе, если вы погибнете? А вероятность этого…

– Громадная, – мрачно вставил Кевин. – Нацист ты эгоистичный, вдумайся. Знаешь ли, Ла-Манш тебе не бассейн. А Офелия…

– Должна быть свободна, – перебил его Йонас.

– Она должна быть жива! И ты тоже! Нет равенства между жизнью и свободой, идиот! – заорал Кевин.