Офисные крысы

Здесь присутствуют все важные персоны (хотя и без Реганы, которая больше не ходит на подобные летучки), а также полуважные, включая Вилли, Нолана, Марка Ларкина и меня. Нэн Хотчкис, ответственный редактор, присутствие которой, несмотря на ее отсутствующий вид, добавляет мероприятию важности, прихлебывает кофе со сливками и что-то черкает в своем «Филофаксе», который уже напоминает трехэтажный сэндвич с ростбифом. Байрон Пул, арт-директор «Ит», и Родди Гриссом — отталкивающего вида младший художественный редактор — стоят вокруг нескольких листов бумаги, скотчем прикрепленных к стене.

Это новая обложка «Ит», и нам полагается выдвигать оригинальные и броские идеи, которые прыгали бы со страницы так, что номер следовал бы их примеру и прыгал с прилавков. На фотографии — Энн Тачэт, одна из крупнейших продюсеров Голливуда (а в настоящий момент еще и самая могущественная женщина этого города), лежит в ванне из чистого золота, наполненной долларовыми банкнотами. Фотограф снял около тысячи кадров за два часа, а Байрон и Родди свели все к выбору из пары фотоснимков: на обоих Тачэт победно поднимает дряблые руки вверх, но на одном снимке у нее рот открыт, на другом — закрыт. Алый логотип «Ит» уже набран полужирным курсивом; все, что нам нужно сделать, это придумать несколько фраз и предложений, чтобы обложка приняла законченный вид. Это ежемесячный ритуал, и довольно часто он бывает утомительным, а иногда занимает по нескольку часов, а то и дней. (Понадобилось пять дней, чтобы остановиться на вариантах «Лучшая Бетт» для анонса статьи о Бетт Мидлер и «Кто вы, Кидман?» — о Николь Кидман. Такое ощущение, что чем хуже обложка, тем труднее состряпать заголовок. Эти заняли по неделе каждый: «На все руки Хэнкс» — для материала про Тома Хэнкса, «Эль на колесах» — про Эль Макферсон, «Одинокая Стоун» — про Шарон Стоун.)

Бетси указывает нам на единственное различие двух снимков, которое благодаря приличному размеру зияющего рта Энн Тачэт и так бросается в глаза.

— О’кей, — говорит она, постукивая себя указкой по бедру а-ля Бобби Найт[5], — какие будут предложения?

Я смотрю на Вилли, который уже бросает на меня взгляды украдкой. Марк Ларкин в бабочке и подтяжках сидит рядом, справа от него. Я знаю, о чем сейчас думает Вилли: «Как могло получиться — при таком количестве сделанных снимков, притом что Гарри Бруксу (фотографу) заплатили больше десяти штук за фотосессию, при наличии гримера, снабженца, стилиста, парикмахера и ванны из чистого золота — как оказалось так, что выбрать можно только из двух фотографий? Остальные вышли нечеткими? Большой палец Гарри заслонил объектив? У ребенка, снимавшего мыльницей „Инстаматик“ своего хомячка, и то выбор был бы богаче».

— «Энни, возьми свои деньги», — выдает Лиз Чэннинг, заместитель редактора.

— «Погружаясь в, Ит“», — это уже мой вариант.

— «Та ли это Тачэт», — говорит Вилли. Я один хихикаю над этим.

— «Энн в тысяче проявлений», — предлагает Марк Ларкин, откидываясь назад и потирая подбородок.

Некоторые из присутствующих переглядываются и многозначительно кивают, кивки весьма благожелательные. Вилли покусывает нижнюю губу, пока она не начинает менять цвет.

— Недурно, — замечает Нэн.

— Может, получше придумаем? — сомневается Бетси Батлер, почесывая ямочку на подбородке.

— «Мстительная Энни» или что-то в этом роде, — бездумно предлагает Оливер Осборн, еще один помощник редактора.

— «Блеск Тачэт»? — снова я.

Это мне кажется таким же дешевым, как и «Энн в тысяче проявлений», так почему бы нет? Я сознаю, что Марк Ларкин уже ведет счет на очко, но все же полон решимости не дать ему выиграть.

Родди Гриссом-младший (его отец — издатель «Ши»; если бы не этот факт, Родди не то что не было бы здесь, он находился бы сейчас в сумасшедшем доме) спрашивает:

— Что это у нее на цепочке?

Байрон и Родди склоняются над фотографией, Бетси присоединяется к ним, остальным остается только смотреть на их согнутые спины.

Энн Тачэт лежит в ванне обнаженной, но на шее у нее висит золотая цепочка. Уровень долларовых купюр находится гораздо выше ее сосков.

— Это одна из еврейских штучек, — говорит Байрон, оглядываясь на нас в смятении, словно доктор, обнаруживший на рентгеновском снимке что-то внушающее беспокойство.

— Как это называется? — спрашивает Родди.

Если кто-то и знает ответ, то не хочет признаваться в этом.

— Это называется «чаи», — поясняет Вилли Листер. — По-моему, на иврите это означает «жизнь».

Вилли, с его епископальными и пресвитерианскими родовыми линиями на протяжении десятка поколений, может проявлять эрудицию в подобных вещах. Его задница надежно прикрыта.

— О, черт, — стонет Бетси Батлер, резко бросая свою авторучку на стеклянный стол, так что раздается звон.