Офицеры российской гвардии в Белой борьбе. Том 8

На станциях буфеты ломились от продуктов, видимо, ни война, ни хозяйничанье меняющихся властей, ни общая в государстве, после революции, разруха не смогли еще сломить богатый, чудный край. Казалось, дайте покой, не вводите экспериментов, дайте нормально развиваться населению – и эта наша черноземная сила без всяких чудачеств и без всякого напряжения прокормит не только нашу Россию, но и немало останется на вывоз. Можно ли было поверить, что через несколько лет управления советчиками здесь окажется такой голод, что миллионы людей будут умирать и появятся даже случаи людоедства.

Наблюдая из вагона, все, казалось, напоминало о моих прежних поездках сюда. Бросалась в глаза, особенно на больших станциях, замена русских названий станций украинскими, с массой объявлений, заполнявших стены вокзалов, на украинском языке. Я спросил сторожа, стоявшего у вокзального колокола: «О чем тут пишут?» И получил ответ: «А хiба того чертяка разумiе, а хлопцi дiвятся бо москальскi пiсакi були лiпше». (Да простят меня украинцы, что, быть может, исковеркал их мову.)

Прибыв в Киев, мы на вокзале были встречены представителями местных властей. Нам сообщили, что город страшно переполнен приехавшими и бежавшими от большевиков, а потому найти помещение, как в гостиницах, так и в частных домах, трудно, но для нас будут приняты все меры. Я поблагодарил, но просил оставить нам вагон на путях станции, где бы мы могли остаться жить. Просил лишь устроить помещение для генерала Черячукина, который остается здесь.

Устройством этого обещали заняться как городские власти, так и военная комендатура. Вскоре генерал Черячукин получил в центре города вполне удобное помещение, куда он и перебрался. Представитель военной комендатуры передал мне, что, по распоряжению из военного министерства, в мое распоряжение предоставляется автомобиль с солдатом-шофером, который каждое утро будет прибывать к вокзалу или куда я укажу.

* * *

Раньше всего нам надлежало получить от гетмана указание дня, когда он назначит прием нашей миссии. Еще по Петербургу я был знаком с П.П. Скоропадским: командуя кирасирами Ее Величества, он был моим начальником 1-й гвардейской кавалерийской дивизии. Поэтому решил сразу поехать к нему, как бы с частным визитом, и выяснить день нашего приема. Своим решением я поделился с нашими членами, которые одобрили его. Предоставив всем воспользоваться сегодняшним днем – сделать свои личные дела в городе, повидать своих родных и знакомых, – я днем отправился к гетману.

Последний жил в бывшем особняке киевского генерал-губернатора, где и принимал. Он мог бы воспользоваться, по своему положению «гетмана всея Украины», бывшим императорским дворцом, откуда открывался чудный вид на все Заднепровье, но из скромности отказался.

В этом дворце во время войны имела пребывание вдовствующая Императрица Мария Федоровна, шеф полка, где я дважды представлялся Государыне и был приглашаем к завтраку, описанному мною ранее. После отречения Государя и свидания в Могилеве со своим сыном, Императором Николаем II, Императрица Мария Федоровна переехала в Крым, в имение Великого Князя Александра Михайловича, женатого на Великой Княгине Ксении Александровне, где ей пришлось провести тяжелые времена власти большевиков до освобождения добровольцами. В ноябре 1918 года, по прибытии союзного флота в Черное море, императрица была вывезена с двумя своими дочерьми, Ксенией и Ольгой, и их семьями на английском военном корабле в Копенгаген.

Приехав к гетману, я встретил старого сослуживца по Генштабу в Петербурге генерала Владислава Владиславовича Дашкевича-Горбацкого[448], это избавляло меня от нудного объяснения – кто я, зачем хочу видеть гетмана и т. д. Дашкевич был в курсе нашей миссии, радушно меня принял и провел в приемную. Я объяснил ему, что мне хотелось бы, до официального приема с миссией, представиться в частном порядке. Дашкевич пояснил мне, что состоит здесь по церемониальной части у гетмана (ему, видимо, хотелось сказать – на должности министра двора) и он все быстро устроит. Сейчас у гетмана какой-то приезжий большой украинский деятель, и, как только он выйдет, обо мне будет доложено и, вероятно, гетман меня сейчас же примет, т. к. на приеме сегодня никого нет и не будет заседания правительства, которое обыкновенно происходит в эти часы под его председательством.

Я забросал его вопросами об обстановке, окружающей гетмана, используя время, когда последний освободится, чтобы получить нужную мне информацию. Дашкевич с любезностью давал мне ответы, объяснив, что не приглашает меня в свой кабинет, чтобы не пропустить время, когда освободится гетман, поэтому лучше вести беседу в приемной.

Должность Дашкевича, видимо, была очень хлопотливой, к нему все время подходили какие-то адъютанты и другие служебные лица за распоряжениями и указаниями.