Офицеры российской гвардии в Белой борьбе. Том 8

Широкая фантазия Краснова придала миссии историческое название: «Зимовая станица Всевеликого Войска Донского в Киеве». Так назывались в былое время делегации с Дона в Москву.

После двух-трех заседаний у атамана со мной и в присутствии генерала А.П. Богаевского, как председателя Донского правительства, генерала Денисова – управляющего военным отделом (министерства у Краснова были названы отделами) и генерала Черячукина[447] были выработаны задачи, возложенные на нашу миссию:

1. Установить добрососедские отношения с Украиной.

2. Добиться получения оружия из бывших складов Юго-Западного фронта.

3. Не препятствовать проезду на Дон (в скрытном виде к добровольцам) бывших военных, чему препятствовали немцы, не желая усиления Добровольческой армии.

4. Не допускать попыток украинских властей занять Таганрог.

5. Наладить железнодорожное сообщение.

6. Хозяйственная часть по обмену товаров.

В состав моей миссии, кроме генерала Черячукина, были приданы управляющий Отделом путей сообщения, чиновник из Отдела торговли и по дипломатической части – бывший наш консул в Стокгольме Карасев.

Командировка в Киев

Порученное мне возглавление миссии для поездки в Киев меня сильно озабочивало. Работа предстояла чисто дипломатическая, совсем не в моем характере – живом и вспыльчивом. Я предпочитал бы выполнение боевых поручений, в настоящее время шли жестокие бои: в северном направлении на Воронеж и в восточном на Царицын, для освобождения области; успехи казакам давались нелегко и стоили немало крови, недостаточность снаряжения и боевых припасов сказывалась.

Небольшим утешением мне было как можно скорее выполнить данное нам задание – получение боевого снаряжения для борьбы.

В первых числах мая 1918 года, чтобы откланяться с атаманом, миссия собралась у него во дворце со мною в составе генерала Черячукина, бывшего консула Карасева, управляющего Отделом путей сообщения и представителя Отдела торговли (фамилии последних двух не могу припомнить; в нашей работе буду называть первого «министром», а второго «купцом»). Получив пожелание в выполнении нашей задачи, П.Н. Краснов напутствовал на добрый путь, и мы отправились на вокзал, где к поезду для нас был прицеплен вагон 1-го класса, воспользоваться которым мы могли лишь недалеко: мост через реку Миус, протекавшую между Ростовом и Таганрогом, еще в начале февраля был взорван отходящими частями добровольцев, при обороне Ростова от наступавших большевиков, так и не исправленный последними, несмотря на два с половиной месяца их владычества здесь; лишь только теперь было приступлено к его исправлению казачьей властью.

Благодаря тому что в нашей миссии состоял управляющий путями сообщений, который своевременно снесся по телеграфу со своим коллегой украинским министром сообщений, мы получили комфортабельный вагон-салон, ожидавший нас на другой стороне реки Миуса, через который мы должны были перейти по временно устроенному мостику. Это нас порадовало, т. к. пассажирское движение только начинало налаживаться и нам предстояло немало пересадок на узловых станциях. Несогласованность расписания поездов удлиняла наше путешествие, но, при удобстве вагона, не представляла беды, давала нам время переговорить о предстоящих нам работах, а мне распределить роли участников нашей миссии.

Кроме представления гетману и посещения властей, куда приходилось ездить всей миссией, я предоставлял нашему «министру» самостоятельно вести переговоры относительно согласования работы железных дорог, которое осложнялось тем, что, перерезанные между Украиной и Доном, они лишились своих управлений и мастерских; а нашего «купца» – вести переговоры по всем хозяйственным вопросам торговли и товарообмена. Я оставлял за собой, с помощью Черячукина, добиваться главного для нас – получения необходимых нам боевых материалов и снаряжения, для ведения войны.

Тягостно пережив минувшие события на Дону, мы сейчас отдыхали, и сердце радовалось весенним дням, когда природа, чуждая нашим невзгодам, входила в свои права в богатой черноземной полосе нашей Родины: поля зеленели, деревья одевались листвой, и все проносившиеся перед нашими глазами селения и деревни утопали «в вишневых садочках», покрытых белыми цветочками, прекрасной Украины.

Я хорошо знал этот благословенный южный край. Моя мать, урожденная Савенко, была хохлушка, дочь екатеринославского помещика, и мои летние вакации я проводил в имениях ее и моих дядей, в нашей милой Малороссии, как назывались южнорусские губернии. Я лично не говорил по-малорусски, но отлично понимал и любил слушать этот певучий язык, которым говорили крестьяне, в то время не испорченный и не заполненный иноземными словами – немецкого, венгерского и польского языков.