Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века

Но все чаще в протоколах секретаря появляются записи о том, что Парламент закрыт, не может работать из-за обострения ситуации. Фраза «Суд не работает» (Curia vacat) стала лейтмотивом в жизни Парламента в период гражданской войны. Парламент не работает, приговоры не выносятся, чиновники не могут прийти во Дворец — что может быть хуже для его служителей? Какие сиюминутные успехи той или иной партии возместят этот простой? И главное — бездействующий суд создает опасный прецедент: общество начинает само вершить свой скорый, пристрастный и незаконный, с точки зрения магистратов, суд.

Именно эта связь положения и власти Парламента со стабильностью в государстве определяла политику учреждения в отношении гражданской войны: она была объявлена «ущербом суду королевства» и посягательством на власть Парламента. Так, на заседании 4 сентября 1409 г., разбирая действия в бальяже Витри «многих крупных сеньоров», Парламент однозначно квалифицировал их как «дело, касающееся короля и его суда». 12 ноября 1411 г. Парламент дал отсрочку рассмотрению дел «из-за препятствий воинов в королевстве и особенно на дорогах Франции во всех областях».

На открытии сессии 12 ноября 1410 г. связь войны с работой суда объявляется Парламентом как основная черта сложившейся обстановки в стране: «Из-за больших опасностей… во всех областях королевства… никто не решается приезжать в Париж, как из-за воинов, а точнее их назвать ворами и грабителями, так и из-за разбойников и шаек», тяжущиеся «стороны не могут вовремя предстать перед судом и преследовать свой иск из-за воинов». Ущерб суду — вот главный итог войны, суду и, следовательно, законности в стране. Призванный защищать интересы короля, Парламент и в этом вопросе защищает прежде всего свои интересы, ибо его власть прямо зависит от власти короля. И когда Парламент 9 марта 1412 г. наказывает чиновников за «восстание против короля», т. е. за участие в партии арманьяков, он тем самым пресекает и отступничество от интересов института власти.

Поэтому, слушая на заседании 13 июля 1413 г. доклад о переговорах о мире, Парламент повторил, что и бургиньоны, и арманьяки «ущемляли и ранили власть и авторитет короля и его суда, которыми это королевство, являющееся самым благородным, раньше управлялось». И всякий раз, когда Парламент действовал против гражданской войны или его просили высказать свои предложения по ее прекращению, он неизменно определял ее главным образом как ущерб суду и королевской власти (последнее упоминание — 15 июля 1417 г.).

Так в ходе гражданской войны Парламент отстаивает принцип незаконности частной войны в королевстве, который был одним из важных в развитии теории королевской власти как суверенной и стоящей над всем обществом силы порядка[188]. Парламентские чиновники были против любой войны, объявленной не королем, объясняя это заботой о власти короля (29 августа 1412 г.). Например, в упоминавшемся уже эпизоде с обращением в Парламент графа де Невера, последнему, среди прочего (16 августа 1409 г.), было сказано, что его действия — «очень дурной пример», ибо создают прецедент неподчинения королю и его законам.

Выступая против гражданской войны, Парламент использует свою главную прерогативу — возбуждение судебного иска, т. е. против незаконных акций действует с помощью закона. Так, 6 мая 1410 г. генеральный прокурор короля возбуждает иск против действий герцога Лотарингского (бургионьон), квалифицируя его акции как оскорбление величества (lesé-majesté) — высшее преступление в королевстве. 17 мая 1410 г. во время рассмотрения этого дела действия герцога Лотарингского были квалифицированы именно как наихудшее уголовное преступление: «Восстания, неподчинения, грабежи, убийства и другие преступления против короля и его суверенитета, которому герцог, являясь его слугой и вассалом (homme lige), обязан подчиняться».

Весьма показательно, что в тот же день, когда утром было вынесено это решение против бургиньона, после обеда рассматривался иск герцога Бретонского (арманьяк), протестующего против рассмотрения в Парламенте его спора с капитулом Сен-Мало, и этот протест был квалифицирован как «ущерб королю и его сеньории». Так в один день Парламент наказывает и бургиньона, и арманьяка (17 мая 1410 г.).