Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века

Реакция осуждения убийства была единой и в окружении Карла VI, и в Парламенте. Но подоплека ее все же была разной[203]. Окружение короля все время подозревало Дофина в предательстве, в бунте против короля, хотя он не хотел подчиняться лишь герцогу Бургундскому. Для этого окружения убийство в Монтеро явилось долгожданным и удобным во всех отношениях поводом объявить Дофина «преступником», теряющим право на престол Франции. В Парламенте же все эти годы предпринимались реальные шаги на примирение с Дофином. Но оправдать убийство он не мог[204]. Обратим на это внимание: даже в такой ситуации Парламент не только не обвиняет самого Дофина, но даже высказываются сожаления о нанесенном ему непоправимом ущербе, поскольку помимо «очень больших неприятностей еще более крупные ожидаются от этого в будущем». Более того, здесь четко осознают, что Дофин теряет права на французский престол: «к позору совершивших это в ущерб моему сеньору Дофину главным образом, которого ожидало наследство и преемственность после короля, в чем он имел бы очень много помощи и покровительства, а теперь — еще больше врагов и противников, чем раньше» (11 сентября 1419 г.)[205]. Убийство воспринималось как катастрофа не только в Парламенте, но и за его стенами. «Пробургиньонский, предательский» Париж так ждал союза с Дофином, что всего лишь через год после превращения в «город бургиньонов» снял знаки Бургундского дома в момент начала переговоров в Монтеро. На следующий день Парламент собрал в своем зале канцлера, капитанов и воинов, королевского и купеческого прево, чиновников других королевских ведомств, квартальных, пятидесятников, десятников, просто буржуа и жителей Парижа — словом, всех для принесения 130 клятвы верности закону и порядку в стране, дабы «помогать и заботиться всей властью в охране, сохранении и защите Парижа и… в общем сохранении и защите королевства; сопротивляться телом и всей силой позорным предложениям и предприятиям преступников, бунтовщиков и нарушителей мира и единства королевства, заговорщикам, виновным и замыслившим смерть и убийство герцога Бургундского» (12 сентября 1419 г.).

Вторым важнейшим звеном в политике Парламента в период, предшествовавший заключению договора в Труа, была активная и даже инициативная поддержка им сопротивления англичанам. Особое внимание уделялось обороне отдельных городов, особенно Руана, осада и последующая сдача которого стали одной из трагических страниц в истории Столетней войны.

Парламент неотступно следил за действиями короля, выслушивая доклады об «отчаянном положении Руана, осажденного англичанами». В городе царил ужасающий голод, не было средств для содержания гарнизона и армии, для покупки и подвоза продуктов. Канцлер обратился с просьбой о помощи для защиты города, «что-бы из-за отсутствия финансов и помощи Руан не был взят и оккупирован врагами». Парламент дал на защиту Руана 1.000 франков (15 ноября, 12 декабря 1418 г.).

Затем в Парламент пришли представители Парижского университета с просьбой повлиять на короля и герцога Бургундского и заставить их защитить Руан (20 декабря 1418 г.). Авторитет Парламента и его возможность влиять на действия короля были явно переоценены университетом, но факт такого обращения показателен. Парламент отправил делегацию из пяти советников во главе с президентом Следственной палаты Жаком Бранларом к королю в Понтуаз (26 декабря 1418 г.). По-видимому, последствия были невелики. 29 декабря 1418 г. чиновники собирались для обсуждения того, что они сами могут сделать «для сохранения Парижа, Руана и всего королевства». В тот же день до Парламента дошли слухи, что король и герцог Бургундский собираются уехать в Бовэ. В Понтуаз вновь отправились Жак Бранлар с двумя советниками к королю, прося не удаляться от Парижа иначе как для «преследования англичан, осаждающих Руан». Очередное такое посольство, теперь в Бовэ, было направлено 12 января 1419 г., т. е. через 14 дней. Кстати, здесь впервые возникает обстоятельство, характерное для последующей «посольской» деятельности Парламента — она осуществляется им за свой счет, т. е. из фонда взимаемых штрафов (13 января 1419 г.). Вскоре Парламент признает, что его усилия «имеют малый результат ввиду отсутствия помощи Руану» (14 января 1419 г.). Власти вынуждены оправдываться перед Парижем и Парламентом, что «сделали все возможное для сбора людей и налогов от добрых городов королевства, но многие не подчиняются… и большинство дворян королевства вовсе не подчиняются приказам короля» (17 января 1419 г.).