Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века

Парижский Парламент берет на себя изыскание средств для хотя бы минимальной оплаты своих чиновников, самостоятельно распоряжаясь средствами, поступающими в виде штрафов по приговорам, причем делает это вопреки королевскому запрету (15 ноября 1418 г.). С 1419 г. четыре парламентских чиновника получают задание брать часть поступлений от генерального сборщика Казны для оплаты своих чиновников (13 января 1419 г.). Однако главным и надежным источником получения средств для выплаты жалованья чиновникам становятся поступления в казну от бальяжей, которые подчинялись в этот период судебной власти Парижского Парламента. В период с 1419 по 1429 г. в Парламент регулярно привозят деньги следующие города и области: Турнэ, Вермандуа, Нуайон, Лан, Реймс, Суассон, Труа, Шалон, Лангр[275].

Другим способом добывания денег стали обращения Парламента к чиновникам Казны и финансов, разнообразные меры воздействия на них с целью добиться внимания к нуждам парламентских чиновников. На заседание 21 августа 1419 г. Парламент вызвал Луи Кюльде, генерального чиновника монет короля, для объяснений. «Парламент удивляется тому, что он, кто знает положение Палаты… не приложил никакого старания» и не передал необходимых для жалованья денег.

Парламент использует любые источники пополнения фонда жалованья для чиновников, проявляя большую изобретательность. Так, на заседании 29 марта 1420 г. выясняется, что задолженность по оплате достигла 6 месяцев «из-за больших нужд и задач, возникших у короля», который обещает в будущем платить исправно. Парламент решает взять недостающие средства за счет конфискации движимого и недвижимого имущества у «восставших, неподчиненных, нарушающих мир», вопреки изданным запретам и ордонансам короля, а также взимая долги (13 июля 1425 г., 1 марта, 19 июля 1426 г.).

Регулярно выставляя перед властями ультимативные требования немедленной выплаты положенных денег и гарантий на их получение в будущем, угрожая в противном случае прекратить работу, Парламент тем не менее продолжал ее, причем немало упорства и настойчивости было проявлено чиновниками в вопросе решения в полном объеме поступающих дел[276]. Несмотря на тяжелые условия Парламент настаивал также на ведении протоколов и документации в полном объеме, объявляя недопустимыми нарушения «правил, стиля и общих установлений» Парламента[277].

Хотя Парижский Парламент использовал все имеющиеся у него средства для выплаты жалованья, претензии чиновников неуклонно возрастали и вопрос об оплате был зачастую единственным, для чего собиралась Верховная палата. При постоянном сокращении численности ситуация в Парламенте Парижа была, по-видимому, не так катастрофична, как ее представляли чиновники. С этой точки зрения, возраставшие претензии Парижского Парламента к англо-бургиньонским властям выглядят довольно странно, если не рассматривать их в политическом аспекте.

В этой связи представляются далеко не случайными постоянные обращения парламентских чиновников к властям с жалобами на задержку жалованья: Парламент пытается выяснить таким способом отношение к себе властей, прибегая к угрозе прекратить работу, если просьбы не будут удовлетворены. Впервые Парламент сформулировал свою просьбу на заседании 21 ноября 1422 г., когда задолженность составляла 4–5 месяцев. На заседание 24 ноября 1422 г. пришли канцлер и епископ Парижа, члены Королевского совета, в присутствии которых Парламент в довольно категоричной форме выразил требование погасить задолженность. Главный аргумент, превратившийся со временем в угрозу, состоит в невозможности дальнейшей работы в таких условиях. Наконец, 2 декабря, когда задолженность достигла 6 месяцев, Парламент сообщил канцлеру о намерении прекратить работу, однако работу не прекращает, «чтобы избежать скандала». Понятно, что скандалом Парламент считает вовсе не конфликт с властями, а именно прекращение работы. В этом конфликте, на который сознательно шел Парламент, обращает на себя внимание категоричность тона чиновников и их неоправданно жесткая позиция, поскольку они работали эти полгода без жалованья и вдруг решают вовсе остановить работу. Это «вдруг» может несколько проясниться, если посмотреть, что предшествует конфликту. Ему предшествуют смерть Карла VI, препирательства Парламента перед вступлением в силу договора в Труа, наконец, приход на заседание 19 ноября 1422 г. герцога Бедфорда, чье появление было встречено с плохо скрытой враждебностью: именно на этом заседании канцлер уламывал Парламент признать договор в Труа вступившим в силу.