Офсайд

– Угу, – ответил я, наклонился и поцеловал ее в шею. – Тебе нравится?

– Черт побери, Томас! – закричала она. – Какого хрена ты сделал?

Она развернулась и толкнула меня в грудь, отчего я чуть отступил. Я напоролся на какого-то паренька в очках, который в свою очередь врезался в девушку, идущую с другой стороны, та разбросала повсюду книги. Девушка начала кричать на другого парня, но я не обращать на них обоих внимания.

– За что? – спросил я. Мое сердце начало биться чуть быстрей. Не так я себе все это представлял. – Выглядит же здорово!

– Где все мои вещи? – взвизгнула она на меня.

– В папках, – ответил я, указав на самую нижнюю полку. – Красная – тригонометрия, зеленая – конечно же биология, а голубая – для домашнего задания до того, как его оценят. Слева то, что еще не сделано, а справа – готовые к сдаче. Фиолетовая…

– Томас! Как ты мог такое сделать? – Ее взгляд был напряженным, а руки сжимались в кулаки. Мой котенок превратился в озверевшую львицу.

Мой телефон издал звук входящего сообщения, громко мяукнув, эхо разнеслось по всему коридору.

– Ты серьезно поставил это на рингтон? – гневно сказала Николь.

– Мне нравится, – ответил я, пожав плечами.

Она посмотрела на меня, забыв о звуке, доносящемся из моего кармана.

– Какого хрена ты сделал? – снова спросила она, жестом указав на шкафчик.

– Что ты имеешь в виду? – Я по-прежнему был абсолютно поражен ее реакцией. Она должна была понимать, насколько более организованным он теперь был. Не представляю, как она вообще смогла найти сегодня задание по биологии, до того как я сложил его в папку с домашними заданиями. Оно было в самом низу стопки с заметками по литературе.

– Как, черт побери, ты вообще забрался в мой шкафчик?

– Я… эм… одолжил ключ, – запинаясь ответил я. Ладно, я вообще не думал, что все так обернется, но, серьезно, разве это такое уж большое дело?

– Одолжил ключ? – закричала она. Черт, она умела кричать, когда того хотела. – Какой еще ключ?

– Есть мастер-ключ… – сказал я. – Я взял его в офисе, чтобы… э-э… привести в порядок твой шкафчик…

Вдруг это показалось не такой отличной идеей, какой было по началу.

– О БОЖЕ мой! – Николь запустила руки себе в волосы. – Не могу поверить, что ты это сделал. Как ты мог, Томас? Как ты мог копаться в вещах? Даже не спросив? Серьезно?

Мое тело похолодело, и на меня начало накатывать то жуткое, покалывающее ощущение, которое у меня порой бывало, когда папа был в одном из своих настроений. По телу пробежала дрожь. Я боялся, что чтобы я ни сказал сейчас, это ничего не изменит.

Казалось, я не мог сделать вдох. Я по-прежнему видел Николь и знал, что она кричала, но слова до меня не доносились. Она вскинула вверх руки, а затем прижалась спиной к соседнему шкафчику. После чего спрятав лицо в ладонях, медленно сползла на пол, где и села согнув колени.

В голову пришли слова Шекспира из пьесы «Сон в летнюю ночь»: «Так быстро исчезает все, что ярко»⁶¹. Каким–то образом, я действительно умудрился облажаться.

Позволит ли она мне все исправить?

Глава пятнадцатая ШАТАУТ 62

Коридор почти опустел, так как все ученики направились в школьный кафетерий. Я стоял там как полный дебил, в то время как Николь сидела на полу обхватив голову руками. Я боялся что-то сказать или сделать, так как не был уверен, почему она не смотрела на меня – была ли она настолько зла или потому что плакала.

И я не был уверен, что из этого было бы хуже.

Поскольку никакие тихие голоса в моей голове не подсказывали мне, как быть, я присел перед ней на корточки и попытался понять, что на хрен произошло. Я лишь хотел помочь и думал, что ей бы это понравилось, но очевидно, что это было не так.

– Румпель? – наконец позвал ее, когда молчание стало уже совершенно невыносимым.

Она откинула голову назад, убрав ладони и одновременно отбросив этим движением волосы с лица. Она совершенно не выглядела рассерженной, но ее глаза по-прежнему не смотрели на меня. Я осознал, как назвал ее, и быстро исправился:

– Э-э… Николь? – попробовал снова. – Я просто хотел… Я имею в виду, я не хотел…

– Я знаю, – сказала она совершенно безжизненным голосом. Ее глаза уперлись в пол, и она выглядела такой… такой… непохожей на Николь. Я не знал, как быть. – Все в порядке.

В моей голове эхом раздался голос Грега:

«Она была робкой и напуганной и вечно хотела, чтобы кто-то сказал, что ей надо делать…»

Ох, блядь.

Ох блядская блядь, блядь, блядская блядь, блядь, блядь.

Я встал на колени и вроде как прополз разделявшие нас пару футов, приблизившись к ней, а когда потянулся, чтобы прикоснуться, она отпрянула.

– О нет… нет… Николь…

Я отдернул руку и наблюдал, как она обхватила свои колени руками.

– Я не хотел… не так… дерьмо.

Мне нужно было выбраться отсюда. Мне нужно было увезти ее отсюда.