Огненная кровь. Том 2 (СИ)

— Я… Я понимал, что Салавару придётся жениться на этой жрице, чтобы не обрекать своих детей... Я объяснял ему последствия. И он должен был это сделать, тогда проклятье бы исчезло. Иначе его дети — их дети с Региной — родились бы с этим проклятьем. Но Салавар меня не послушал, он вообще никого не слушал. Он всё равно хотел жениться на твоей матери и сделать её несчастной, и весь их род. Поэтому я показал ей это письмо. Ведь Регина была очень разумной женщиной.

— Ты всё равно сделал её несчастной. Потому что она до последнего вздоха продолжала любить Салавара! — воскликнула Иррис.

— Да, наверное, ты права. Я ничего не добился и никого не спас, Салавар всё сделал по-своему, и после того, как его бросила Регина, пустился во все тяжкие. Он путался подряд со всеми женщинами, он наплодил бастардов, он постепенно сходил с ума, он женился не на тех, кого указывала Книга…

— Указывала Книга? Что это значит? — спросила Иррис.

— Ты же знаешь о Книге желаний — нашем Источнике? — спросил Гасьярд.

— Да.

— Книга указывает наиболее благоприятные союзы, те, которые дадут больше всего силы. Мы поэтому и поехали к твоему деду — Айрену Айфуру, потому что брак Салавара и Регины был бы самым сильным среди всех прайдов. Книга указала это. Это был редкий случай — подарок Богов. Регина была Потоком, Салавар — Искрой, их брак должен был создать новый Источник нашему прайду. И если бы мой брат слушал хоть кого-то…

— А что такое Искра? — спросила Иррис.

— Это особый дар, редкий. Сила, способная созидать, создавать что-то новое. Но после того, как ашуманка прокляла Салавара, эта Искра угасла в нём, и смысла для прайда в их браке уже не было. Поэтому я и отдал Регине письмо, чтобы не сделать несчастными ещё и их детей. Посмотри на Дом Драго, видишь, в кого проклятье превратило детей Салавара? Одних оно поражает безумием, как самого Салавара или Милену, других — неспособностью завести семью и использовать силу для создания связи. Боюсь, что такая же участь ожидает и твой брак с Себастьяном.

Гасьярд замолчал.

— Тогда зачем эта помолвка? Зачем я вообще приехала сюда? Если всё это было давно известно, вы с Салаваром знали, так зачем вы придумали это брак и обманули меня? — воскликнула Иррис.

— Салавар настоял. Он думал всё исправить, хотел просить прощения у Адрианы, и если бы получилось, то всё бы сложилось удачно спустя поколение. Ты — дочь Регины, Себастьян — сын Салавара, — Гасьярд вздохнул, — а потом, когда Салавар погиб, я подумал, что теперь проклятье спадёт. И вы нравились друг другу с Себастьяном, и проснулась Грозовая гора — добрый знак! Но теперь я понимаю, что этого недостаточно. Ваши дети всё равно унаследуют это проклятье, они не получат той силы, какую должны, а Себастьян слишком слаб, чтобы пробудить в тебе любовь и соединить Поток с нашим домом. И ваш брак будет как брак обычных кахоле, только ещё и обременённый ашуманским проклятьем. У вас может не быть детей, или Себастьян сойдёт с ума, как его отец, или ваши дети… и я даже не знаю, что ещё может быть…

— Себастьян знает об этом? — спросила Иррис, глядя на огненные язычки свечей, и под её взглядом они вдруг заплясали, как от сквозняка.

— Кое о чём знает, но сначала я решил поговорить с тобой, как когда-то говорил с Региной. Потому что только тебе решать, что делать и что сказать Себастьяну. Ты нужна нашему Дому, ты можешь всё исправить — ошибки Регины и Салавара. И я бы предложил тебе рассмотреть всерьёз Истефана, он силён… Но, увы, все дети Салавара несут на себе это проклятье.

Рассмотреть Истефана? Боги милосердные, это же безумие какое-то!

— Но можно же как-то избавиться от этого проклятья? Можно же что-то сделать? Не бывает безвыходных ситуаций! — свечи от её слов трепетали и метались, будто их пламя пыталось сорваться с фитилей и улететь вверх.

— Все эти годы я искал способ избавиться от проклятья, — ответил Гасьярд, глядя на свои ладони, — но, увы, единственный способ, какой я нашёл, это ритуал прощения, они должны были простить друг друга. А теперь Салавара нет и этот способ невозможен.

— И что же теперь делать? — спросила Иррис беспомощно.

Пальцы стали ледяными. Она была в панике, почти в ужасе. Она, как птица, угодившая в клетку. В этой семье она интересна лишь пока от неё есть польза, а если пользы нет? Что с ней будет?

Какой для неё теперь выход?

Нет, она не птица, она — мышь, попавшая в мышеловку. Ей следовало понять это ещё в Мадвере, ещё там всё это казалось ей очень странным, и теперь стало понятно, почему.

«Все дети Салавара несут на себе это проклятье…».

Все?! Боги милосердные! Нет! Нет! И Альберт тоже?

— Что мне теперь делать? — повторила она едва слышно, и это был не вопрос Гасьярду, скорее, вопрос, обращённый к Богам. — Что делать?