Огненная купель Шантунга

Что ж, посмотрим, будут ли после этой корриды господа офицеры и дальше смотреть свысока на «кэпа самого лихого буксира эскадры». Назначение вместо любимого Эссена нового, лишь недавно произведенного в чин кавторанга командира, многие на «Новике» восприняли с откровенным неудовольствием. Хотя сам Эссен и наезжал почти каждую неделю, и каждый раз весьма благоволил Балку, но… Но только бой мог показать, будет ли новый командир достойной заменой героического предшественника, превратившего свой крейсер второго ранга в главную проблему всех японских миноносников. Именно этим Балк и планировал сегодня заняться…

Звякнул машинный телеграф, и переговорная труба донесла до младшего инженер-механика Жданова спокойный голос «первого после Бога»:

– В машинном: пары до полного! Минут двадцать будем бегать переменными ходами, Борис Владимирович. Будьте внимательны, играть нам надо без ошибок…

После того, как японцы открыли по «Новику» огонь, Балк вышел из рубки на крыло мостика, закурил сигарету и невозмутимо приказал сигнальщикам:

– Братцы, не забывайте считать, сколько снарядов эти черепахи по нам выпустят. – А затем, оценив падение первого пристрелочного залпа, скомандовал уже рулевому: – Лево на борт, три румба!

Следующую четверть часа «Новик» под командованием бородатого хулигана форменно издевался над Второй боевой эскадрой японцев. Он то увеличивал скорость до максимума, то снова снижал ход, попеременно кидаясь влево и вправо. Старарт крейсера лейтенант Зеленой вынужден был в конце концов признать: вести огонь с корабля, постоянно выписывающего циркуляции переменного радиуса на такой скорости – глупо. Но ведь и японцы из-за этого никак не могут пристреляться и начать стрельбу на поражение.

За время этих метаний «Новика», колонна Того приблизилась достаточно, чтобы Балку и стоявшим вместе с ним на мостике Порембскому и Штеру удалось ее рассмотреть до того, как попадание шестидюймового снаряда, разнесшего в щепки единственный оставшийся на борту катер, напомнило Балку, что разведданные мало добыть. Их еще необходимо было доставить своему командованию.

Он обратил, наконец, внимание на подающиеся с «Громобоя» сигналы, и «послушно» отбежал в кильватер отряда крейсеров.

Сблизившись по пути с флагманом Второй броненосной эскадры, с «Новика» как ни в чем не бывало отсемафорили: «Имел огневой контакт с противником. Неприятель потратил сорок восьмидюймовых и двести десять снарядов среднего калибра. В колонне броненосцев противника головным “Микаса”, всего пять кораблей».

После того как с «Громобоя» с минутной задержкой последовал ответ: «адмирал выражает свое удовольствие команде “Новика” и обещает оторвать голову его командиру», третейским судьей выступил вице-адмирал Чухнин: сначала на фалы фор-стеньги «Трех Святителей» неторопливо поднялись и лаконично развернулись флаги первого сигнала: «“Новику”: Сделано хорошо!» А затем второго: «“Новику” и истребителям: ваше место по траверзу флагмана, неподбойный борт, пять кабельтовых»…

* * *

Итак, карты сданы. Противники видят друг друга. Но орудия пока смолкли. Даже ветер стих. Даже солнце не слепит. Лишь шипит и плещет вдоль борта мутноватая, холодная вода Желтого моря. И есть еще несколько минут, последних минут, чтобы мысленно помолиться. Вспомнить тех, кто тебе всего дороже. Тех, кого, может быть, не суждено больше увидеть. Чтобы понять, осознать и принять, окончательно и бесповоротно: все, идем к расчету…

Пока расстановка сил не стала ясна противникам, каждая из сторон руководствовалась своими планами, которым, как обычно, не суждено было сбыться.

Русские намеревались устроить противнику сюрприз, пыльным мешком по голове. Их планирование сражения велось исходя из предпосылки, что японцы, скорее всего, попробуют выйти «под хвост» русскому флоту. Где, по логике, и должны находиться транспорты с десантом. Эта позиция давала Того возможность блокировать им обратную дорогу к Порт-Артуру, реши вдруг Великий князь пуститься наутек. Отрезав русских от базы, японцы ограничивали маневр их эскадр, связанных необходимостью защиты медленных и уязвимых купцов. В плюс Соединенному флоту работало и то, что максимальный эскадренный ход неприятеля ограничивался скоростью самого медленного транспорта.

Сообразно такой логике, в голову русской колонны была намеренно выдвинута пятерка медленных броненосцев. Более быстрая 2-я эскадра из относительно слабых «Пересветов» и броненосных крейсеров шла чуть позади, отдельной колонной. При этом ожидалось, что Того попытается нанести удар именно по головной – выдвинутой, более тихоходной части русской эскадры. Но заранее развив максимальный ход, быстрое крыло русских должно было строем пеленга ударить по наседающим японцам.

Отдавая вначале на съедение Того медленных, но хорошо вооруженных и неплохо бронированных стариков, Макаров рассчитывал силами новых, быстрых кораблей Руднева разодрать хвост японской колонны, куда, по логике, осторожный и расчетливый японский командующий должен был бы поставить броненосные крейсера Камимуры.