Огненная купель Шантунга

Гладко было на бумаге, но… Того появился впереди. А при его обнаружении Чухнин безвариантно обязан был начать движение навстречу Макарову, повернув на обратный курс. И теперь отряды Соединенного флота медленно, но верно догоняли русских, появляясь, как и положено японцам, со стороны «восходящего солнца». То есть с востока.

Руднев усмотрел в этом коварство японского командующего, ведь теперь недельные репетиции и отработка маневра по атаке пеленгом колонны противника шли прахом. На самом же деле на мостике «Микасы» Того, не будь самураем, уже кидался бы в подчиненных биноклями и подзорными трубами.

Японский командующий, в свою очередь, был уверен, что сработала иезуитская хитрость русского адмирала, который повел караван транспортов от Шантунга к Пусану не самым кратчайшим путем, а сначала сделал изрядный крюк к югу. Если бы не отставший от своего отряда «Акебоно», случайно наткнувшийся в темноте на «Новик» и счастливо отделавшийся лишь легким испугом, русские вообще проскочили бы линию дозорных крейсеров.

Теперь же его, Того, план боя можно было посылать к восточным демонам! Как можно наскоками атаковать концевые корабли противника, для чего быстроходные броненосцы и крейсера выделены в два отдельных отряда, если русских еще надо догнать? К тому же все наиболее мощные корабли оказались сосредоточены в хвосте, и приходится в процессе погони тасовать свои отряды.

После долгого и безрезультатного обстрела «Новика», Камимура попытался обнаружить русские транспорты силами трех отрядов бронепалубных крейсеров. Но те раз за разом натыкались или на яростно дымящую и меняющую курс подобно змее колонну русских больших кораблей с маячащими позади истребителями, или на четыре грамматчиковских крейсера-«шеститысячника», бой с которыми для любого из этих отрядов был бы форменным самоубийством.

Тогда Того приказал Камимуре позади русской эскадры обойти ее с веста. Попытка этого обхода была пресечена поворотом пяти русских броненосных крейсеров, за которыми маячили «пересветы». Они выдвинулись поперек курса Второй боевой эскадры японцев, угрозой кроссинга вынудив Камимуру повернуть к главным силам.

Но в этот момент Руднев допустил первую из столь многочисленных в этой битве адмиральских ошибок[13].

Он неправильно оценил скорость приближения эскадры Того, во главе которой шли два лучших на тот момент броненосца мира[14] «Микаса» и «Сикисима». Руднев отвернул на север последовательно, потому что так было быстрее и проще догнать броненосцы Чухнина и занять свое место в строю. Но маневр еще не был закончен, когда с шедшего концевым «Витязя» запросили разрешение на открытие огня: дистанция до «Микасы» сократилась до сорока пяти кабельтовых. Это стало для Руднева неприятным сюрпризом. Он в этот момент смотрел в подзорную трубу на снова ворочавшие вслед за ним крейсера Камимуры, которые и считал «своим» противником.

Переведя окуляр на броненосцы Того, он встал перед весьма непростым выбором. С одной стороны, Камимура пока занимается перестроением в общий кильватер и разворачивается. Следовательно, отстанет еще больше. Идти за ним – значит оторваться от своих броненосцев. С другой стороны, Того катится прямо на его отряд кильватерной колонной. И следующие десять минут все наши броненосные крейсера могут вести огонь по головным японцам полными продольными бортовыми залпами, получая в ответ только подарки с носа головных японцев[15].

Конечно, потом, на отходе ситуация изменится на прямо противоположную. И через четверть часа уже полные бортовые залпы броненосцев врага будут приходить почти строго в корму его крейсеров. Но к тому моменту дистанция должна вырасти до более чем пятидесяти кабельтовых, а сейчас по Того можно бить всем бортом с тридцати.

Петрович, которому еще ни разу не приводилось вести маневренный линейный бой (Кодзима на «Варяге» не в счет), решил рискнуть. Ведь если удастся сразу подбить «Микасу», стреножить, убавить прыти, то никуда японцы до прихода Макарова уже не денутся! Соблазн был слишком велик, чтобы он смог от него отказаться. Да и кодовая телеграмма от Степана Осиповича обнадеживала. По расчетам его штаба, между «Потемкиным» и «Громобоем» сейчас было уже миль семьдесят-восемьдесят, не больше…

* * *

Первые пять минут после пристрелки русские артиллеристы повеселились на славу. По «Микасе» били крейсера Руднева, по «Сикисиме», хотя и почти с предельной дистанции, вели огонь три замешкавшихся с поворотом броненосца-крейсера Небогатова.

Под градом их снарядов на головных японцах начали разгораться пожары, на «Микасе» явственно была видима развороченная кормовая труба и снесенный начисто фор-марс. От удара гулко, подобно колоколу в храме Будды, загудела носовая башня главного калибра, но английская броня выдержала, чего нельзя сказать о различных приборах. В результате с точностью определения дистанции стрельбы у орудий этой башни возникли определенные проблемы.