Огненная купель Шантунга

«Сикисима» после очередного попадания зарыскал на курсе, и Того, после доклада сигнальщика о неустойчивом курсе второго броненосца, приказал поднять сигнал «Доложить о повреждениях». Через пару минут на фок-мачте мателота взвился флажный сигнал «Готовы продолжать бой до победы». При этом на фалах под ее стеньгой поднялся известный сигнал Нельсона, которым сам Того в начале сражения пытался ободрить команды вверенных ему кораблей. «Судьба Империи зависит от исхода этого боя. Родина ждет, что каждый исполнит свой долг». Некоторые флаги были явно запятнаны кровью и обгорели: похоже, очередной русский снаряд поразил сигнальщиков в момент набора сигнала. С неуловимой задержкой поднятые «Сикисимой» флаги отрепетовали все остальные корабли броненосных отрядов.

В это время боевая рубка «Сикисимы» напоминала поставленную на огонь кастрюлю с рисом. Охваченная со всех сторон огнем пожара и наполненная дымом, она была весьма жарким местечком. Ни вести наблюдение за противником, ни просто держать броненосец на курсе, когда не видно, куда именно катится его нос, вправо или влево, было практически невозможно…

Но и ответный огонь японцев тоже начал ломать русские корабли. Самым везучим из обстреливаемых оказался «Витязь». Шедший концевым, самый близкий к японцам из всех русских кораблей линии, он отделался одним сквозным попаданием двенадцатидюймового снаряда в кормовую рубку и полудюжиной попаданий из шестидюймовок. Самым опасным стал шестидюймовый фугас, взорвавшийся на верхушке второй трубы. Его осколки вывели из строя котел, но запаса пара пока хватало на обеспечение полного девятнадцатиузлового хода.

«Рюрику» достался всего один восьмидюймовый снаряд, воспламенивший беседку с зарядами для носового 190-миллиметрового орудия. Только самоотверженные действия расчета не допустили взрыва охваченных огнем снарядов, предотвратив тем самым выход из строя всего носового плутонга старого крейсера. Два подносчика сгорели заживо, пытаясь выбросить за борт тяжеленные картузы с порохом. Один из них, в руках которого загорелся выбрасываемый за борт тлеющий картуз, охваченный пламенем выпрыгнул за борт, вместе с намертво зажатым в объятьях сгорающих до костей рук зарядом кордитного пороха.

Флагманский «Громобой» был поражен двумя снарядами среднего калибра, один из которых, правда, подбил шестидюймовое орудие, и одним двенадцатидюймовым, попавшим в главный броневой пояс практически на миделе корабля. Его осколки изрядно посекли небронированный борт над местом попадания, сама же броневая плита с честью выдержала это испытание.

Но вот на «России» японцы отыгрались по полной. Как потом выяснилось, именно ее приняли поначалу на четырех из шести броненосцев Того за флагман Руднева. Еще в момент сближения крейсеру достались два попадания главного калибра. Первый снаряд вздыбил впечатляющий фонтан воды у правого борта в районе третьей трубы. В рубке и на мостике «Громобоя» с ужасом ждали крена следующего за ними корабля: падение хода любого из крейсеров в этот момент было бы для него смертным приговором. Никто не смог бы помочь отстающему. Ему пришлось бы остаться один на один со всем японским флотом.

Но фугас не пробил мощный броневой пояс, и затоплений не последовало. Следующими снарядами были выведены из строя две шестидюймовые пушки, кормовое 190-миллиметровое орудие и полностью уничтожен адмиральский салон. Пожар пока не удавалось потушить совместными усилиями обоих пожарных дивизионов…

Расстояние до японцев увеличивалось с каждой минутой, смолкли орудия калибра шесть дюймов, для которых дистанция в 50 кабельтовых была запредельной. Увы, сильно повредить флагман Того не удалось. Но и для наших крейсеров сближение с броненосцами противника завершалось без серьезных последствий, и на мостике «Громобоя» вздохнули с облегчением.

Но рановато. Главный ответный удар врага, вернее удары, последовали, когда пятерка крейсеров Руднева уже практически вышла из зоны огня японцев, отойдя на 55 кабельтовых и даже задробив огонь. По странному стечению обстоятельств, «Россию» почти одновременно настигли снаряды калибра двенадцать, десять и восемь дюймов с трех разных кораблей противника. Причем все они продольно вошли в корму корабля.

Двенадцатидюймовая, почти полутонная болванка, продрав бронепалубу, вломилась в котельное отделение, где и сработал взрыватель. Яростные гейзеры пара, забившие из вентиляторов вокруг четвертой трубы корабля, а затем и из нее самой, были не только приговором всем не успевшим заныкаться в угольные ямы матросам и унтер-офицерам…

Скорость подбитого крейсера быстро упала с 18 до 13 узлов. Самое обидное, что это мог сделать лишь бронебойный снаряд, стрелять которым с такой дистанции было глупо, ведь пробить поясную броню «России» он уже не мог. Увы, поданный по ошибке в носовую башню «Сикисимы» бронебойный снаряд в боевой обстановке нельзя было просто спустить обратно в погреб. Его проще и быстрее было зарядить в орудие и выпалить по русским. Что и сделал командир башни, наорав попутно на расчет погребов за невнимательность.