Огненная проповедь

Признаться, я и сама этого не осознавала, пока не произнесла вслух. Как и не понимала, что Кип пойдет со мной. Но в те ночи, когда мне не снилась Исповедница, я видела Остров, скалистый утес в бушующем море. С тех пор, как покинули Виндхэм, мы держали путь к далекому берегу в юго-западной стороне. Я не знала, шли ли мы в этом направлении, ведомые счастливой случайностью, или всё это время нас вело моё провидение.

Кип уже слышал об Острове. И в целом выяснилось, что он обладал довольно обширными знаниями о жизни. Резервуар оставил удручающую пустоту лишь там, где дело касалось его личности. Поэтому он знал об Острове, но ровно столько, сколько знала и я до того, как стали являться видения о нем. Поэтому он полагал, что все рассказы об Острове – всего лишь миф о райском пристанище для Омег, такой же несбыточный, как и слухи о заморских землях, потерянных после взрыва.

Но как только я рассказала ему о своих видениях, Кип поверил в то, что Остров существует, ни на минуту не усомнившись. Меня тронуло такое безоговорочное доверие.

– Так Совет и вправду ищет его? – спросил он. – И уже давно?

Я кивнула, вспомнив допросы Исповедницы об Острове. Челюсти непроизвольно сжались при мысли о ее глазах, буравивших меня насквозь, о силе ее разума, что сдавливала мой рассудок, точно веревка на шее кролика.

– А учитывая, что нас и так преследуют, ты считаешь благоразумным отправиться в то место, которое они разыскивают?

Я сморщила нос.

– Знаю, на первый взгляд это кажется безумным риском. Но они не стали бы искать его, не будь он так важен. Если мы хотим выяснить, для чего Совету резервуары, или попытаться собрать воедино то, что случилось с тобой и другими, то люди, которые могут помочь нам в этом, находятся, как я думаю, на Острове.

Той ночью мне приснилась Исповедница. Она возникла внезапно, такая же реальная, как дерево, под которым мы с Кипом приютились на ночлег. С откоса, поросшего мхом, она взирала на нас с холодным безразличием, памятным мне по нашим встречам в камере. Лишь клеймо пылало на ее бесстрастном лице. Она стояла над нами в ярком свете полной луны. Не имело смысла ни бежать, ни кричать, ни прятаться. Казалось, она всегда находилась здесь, совсем рядом, только мы были настолько глупы, что не понимали этого. Когда я встретилась с ней взглядом, моя кровь будто заледенела в жилах.

Я проснулась от боли в руках и уж потом осознала, что Кип зовет меня и трясет за плечо. Я скребла грязь, вонзая ногти в землю и в гнилую кору бревна, под которым спали. К моменту пробуждения я успела вырыть яму в шесть дюймов глубиной, а обломанные ногти смешались с грязью и трухой. Вдобавок я издавала животный вопль ужаса, который и самой казался чуждым теперь, когда сон окончательно развеялся.

Кип склонился надо мной, все еще сжимая плечо. Он притянул меня к себе, пытаясь утешить и унять рвущийся крик. Я медленно выдохнула, успокаивая дрожащее тело, и прижалась лбом к его голове. Я ощутила кожей отметины его клейма, точно наши шрамы отражались друг от друга как в зеркале.

– Всё в порядке, тсс, все хорошо, – бормотал он.

– Это была она. Она была здесь, в моем сне. Прямо здесь.

– И ты решила зарыться в землю, чтобы спрятаться от нее?

Теперь под его насмешливым взглядом мой кошмар казался абсурдным. Но хоть я и смогла выдавить смешок, меня все еще трясло.

– Это просто сон, – увещевал он.

– У меня никогда не бывает просто снов, – возразила я.

С одной стороны, явь казалась хуже сна, с другой – лучше. Лучше – потому что откос над нами был пуст, мох и листья не примяты. А хуже – потому что ее физическое отсутствие мало что значило: здесь она или нет, от ее всевидящего ока никуда не скрыться и не убежать, а уж тем более не имело смысла так глупо копать грязь. Она искала нас, и я не могла стряхнуть ее. Само ночное небо словно стало ее глазами, и я, пронзенная взглядом, чувствовала себя совершенно беспомощной, как тот жук, которого Зак проткнул булавкой.

С рассветом мы тотчас отправились в путь. Я чувствовала ее физически, точно неумолкаемую боль. Я словно несла ее с собой, и каждое место, где мы проходили, оставалось запятнанным ею. Омеги хранили в себе заразу, оставшуюся от взрыва, как нам неустанно повторяли Альфы. Но мне казалось, будто Исповедница, ее невидимое присутствие и есть яд, который носила я сейчас. Она, точно зараза, отравляла мою кровь и проникала во всё вокруг, где бы мы ни шли.